Пальмы в снегу - [47]

– И кто твой будущий зять? – спросил он Хосе.

– Моей, – ответил тот.

– Моей? Египтянин? – изумился Килиан.

Это был великан из бригады по расчистке леса. Когда он напрягал мускулы, ткань на рукавах натягивалась так, что едва не лопалась. Он всегда гладко выбривал голову. И лучше было не вставать ему на дороге.

– Да, Моей Египтянин.

– Ты этому рад?

– А почему нет? – пожал плечами Хосе. – Это тебя удивляет?

– Ну, да… в смысле… Он прекрасный работник. Но не знаю, мне почему-то показалось, что ты хотел бы выдать дочь за кого-то из своих?

– Но моя мать-буби была замужем на фернандино…

– Знаю, но твой отец родился на Фернандо-По. А здесь речь идет о нигерийце, который приехал заработать, а потом он вернется назад в Нигерию.

– Не обижайся, Килиан, но чем нигерийцы отличаются от вас, белых?

– Но белые не женятся на ваших дочерях и не увозят их бог знает куда!

– Моей не увезет ее, – возразил Хосе. – Согласно контрактам нигерийцы могут вернуться на родину, отработав определенное время. Но если они женятся в Гвинее, они могут осесть здесь, работать в магазине или баре, или обрабатывать землю. Более того, они могут получать медицинскую помощь и дать детям образование, чего нет у них в стране. Не повод ли это остаться? Многие мужчины откладывают деньги, чтобы уплатить выкуп за невесту и жениться. Моей так и сделал.

Слово «выкуп» напомнило Килиану рассказы о прошлом родной долины. Но там женщина должна была скопить деньги, а не наоборот.

– И сколько же Моей за нее дал? – спросил он с любопытством.

Хосе пробормотал:

– Белые ничего не понимают в наших традициях. – Неожиданно он вскочил и навис над Килианом. – Слушай, масса, вот что я тебе скажу. Я сто раз тебе объяснял, но ты не понимаешь! Ты думаешь, что я не люблю своих дочерей и продаю их, как мешки с какао!

– Я ничего такого не говорил! – запротестовал Килиан.

– Но ты подумал! – заметив недоумение на лице парня, Хосе сменил тон на покровительственный: – Для моей дочери Моей – хорошая партия, потому что Моей хороший работник. Они спокойно будут жить на плантации. Девушки буби веселые, но когда они замужем, они всю жизнь посвящают своей семье. Они занимаются всем: собирают хворост, приносят воду, работают в поле… – перечислял он, загибая пальцы. – Женщины сажают, окучивают, собирают и хранят малангу, они готовят еду и пальмовое масло впрок, воспитывают детей… – Хосе сделал паузу и поднял палец вверх. – А мужчины в это время то тут, то там, – он покрутил пальцем в воздухе, – пьют пальмовое вино и болтают с соседями по деревне.

Килиан молчал, поигрывая травинкой.

– Для нее лучше выйти замуж за Моей, – продолжил Хосе уже спокойнее. – Они будут жить в семейном доме в Обсе. Моя дочь будет учиться. Она сможет выучиться на медсестру и работать в больнице. Я уже говорил с масса Мануэлем.

– Отличная идея, Йозе! – поддержал Килиан. – Извини, что обидел!

Хосе кивнул.

– Ну, пора двигаться дальше.

Деревня Бисаппо располагалась на возвышенности, и надо было преодолеть немалое расстояние по тропе, взбирающейся по склону. Стволы деревьев покрывали растения-паразиты; пугая Килиана – а вдруг там змеи? – покачивались папоротники; над орхидеями порхали бабочки. Шли молча, и Килиан чувствовал себя неловко. Обычно они многие часы работали бок о бок, не произнося ни слова, но на этот раз ситуация была иной. Парню было жаль, что Хосе неверно понял его комментарии, рожденные простым любопытством. Будто угадав его мысли, Хосе остановился и, уперев руки в бока, сказал:

– Эта земля принадлежала моему прадеду. – Он поковырял землю. – Но он обменял ее на бутылку и ружье.

Килиан изумленно моргнул, предположив, что это шутка.

– Хватит! Ты меня разыгрываешь?

– Вовсе нет, я серьезно. Здесь было не очень удобно выращивать кофе или какао, потому что здесь высоко. Но когда-нибудь и здесь будет плантация, если угодно богам. – Он взглянул на спутника, все еще недоверчиво хмурившегося, и спросил: – Ты когда-нибудь встречал богатого буби? Как, по-твоему, колонисты заполучили землю?

– Нет, но… я все равно не верю, что все было так. Случай с твоим прадедом – исключение! – Килиан бросился на защиту людей, которые приложили героические усилия, чтобы превратить остров в то, каким он стал сейчас. – Кстати, я слышал, что каждому местному жителю полагается по четыре гектара собственной земли. Разве нет?

– Верно, но только когда-то эти земли им же и принадлежали, – усмехнулся Хосе. – Очень щедро со стороны белых! Если бы несколько лет назад законы не изменились, ты, белый, мог бы претендовать на тридцать гектаров через десять лет.

Килиан чувствовал себя глупо. Он никогда не воспринимал аборигенов как настоящих владельцев острова. В душе он все еще оставался белым колонистом, считавшим, что история началась с португальцев, англичан и, конечно, испанцев. Но теперь ему было стыдно, что он проявил так мало тактичности к человеку, которому обязан.

– Ну, я… в смысле… Я хотел сказать… – Он шмыгнул носом и начал снова прорубать себе дорогу. – Я сегодня то и дело попадаю впросак!

Хосе шел за ним, сияя улыбкой: невозможно было долго сердиться на Килиана. Этот пышущий энергией юноша каждый день стремился учиться. Пускай вначале ему пришлось туго, мало кто из европейцев сумел так быстро адаптировался к тяжелому труду на плантации. А ведь Килиан не просто раздавал указания, нет! Он первым спешил копать, таскать мешки, водить грузовики и прочее. Такое поведение удивляло рабочих, привыкших к кнуту. Хосе думал, что отчасти Килиан поступал так, чтобы порадовать отца, но только отчасти – просто у парня была такая натура. Он постоянно стремился доказать свою силу и храбрость, но делал это движимый лучшими чувствами. Он был справедливый, Килиан. Из этого юноши получился бы отличный воин буби!