Пальмы в снегу - [129]

Наступила полная тишина, висевшая, пока к ней не вернулось сознание. Ее избили и изнасиловали… Она была черной женщиной, над которой надругались белые мужчины. Еще час назад она была Бисилой из Бисаппо, женой Килиана из Пасолобино, но когда она открыла глаза, она была горсткой мусора на кипе мешков.

Симон слышал крики, но не придал им значения. Субботним вечером в комнате прислуги, где он жил, кричали и смеялись почти до самого утра. Он повернулся на другой бок и попытался заснуть, но сон не шел. Глубокое дыхание и редкие всхрапывания говорили, что двум его товарищам это удалось. Он открыл дверь, чтобы впустить свежий воздух, и лег обратно. Кто-то поднялся наверх, смеясь; он различил голоса Хакобо и его приятелей. Они были в стельку, что неудивительно: Хакобо всегда так нажирался в обществе англичанина и португальца.

Стоило им пройти, Симон снова разволновался. Он натянул штаны, взял фонарь и спустился вниз. Тишина и ни души. Зажег фонарь и посветил себе под ноги. Потом заметил криво припаркованный пикап и открытую дверь склада. Сунул нос внутрь и услышал стон:

– Кто там?

Ответом был крик:

– Кто тут?

– Это я, Симон…

– Помоги мне, – прошептала Бисила.

Он тут же метнулся к ней и свете фонаря заметил, что тело и лицо подруги в крови, она лежала неподвижно, сжимая в руки грязный платок.

– Что случилось? – закричал он в отчаянии. – Что они с тобой сделали?!

– Мне нужно в больницу, – ответила она безжизненным голосом.

Симон помог ей подняться.

– Я знаю, кто это сделал, – впав в ярость, прорычал он. – Они ответят за это!

Бисила повисла на руке друга и слегка подтолкнула к выходу. Ей хотелось поскорее выбраться из этого ужасного места.

– Нет, Симон. – Она нежно сжала его пальцы, когда они вышли на двор. – То, что здесь произошло, здесь и останется… Пообещай, что никому не скажешь.

Симон указал на кровоподтек под ее глазом.

– А как ты это спрячешь? И как объяснишь Моей, что случилось с твоей рукой? Ты же ей двинуть не можешь.

– Меня не волнует мое тело…

Симон не мог сдержать гнев.

– А что будет, если Килиан узнает?

Бисила застыла.

– Нет… Килиан ничего не должен узнать. Никогда. Слышишь?

Симон еле заметно кивнул, подтверждая согласие, и они двинулись дальше.

«Килиан-то не узнает, – подумал он, – но эти заплатят за то, что сделали!»

Когда они добрались до больницы, Бисила объяснила ему, как вправить выбитое плечо. Зажмурилась, ожидая рывка, вскрикнула и лишилась чувств, а когда пришла в себя – сама обработала раны и сделала лангет для травмированной руки. Затем Симон отвел ее домой. К счастью, Моей и Инико спали, значит, пока что они не увидят ее лица.

Симон вернулся в свою комнату, сотрясаясь от ярости. Сегодняшней ночью не случилось ничего из ряда вон: белые снова продемонстрировали свою власть. Изнасилования случались повсеместно, но ни одна униженная чернокожая женщина не заявила на белого мужчину. Это было бы слово против слова, любой суд доказал бы, что она сама этого захотела.

Лежа в постели, Симон сжимал кулаки. По недавнему закону они приравнивались к жителям Испании, но это была ложь! Белые оставались белыми, а черные – черными, пусть и ходили теперь в одни бары и кинотеатры. Мнимая независимость ничего, по сути, не изменила и не изменит: уйдут одни – придут другие и продолжат обирать остров.

Он решил все рассказать Моей. Он обещал Бисиле ничего не говорить Килиану – и не скажет… пока. Но Моей должен знать, и он придумает, как быть дальше.

Утром в понедельник Симон разыскал Моей в отдаленной части плантации. Рабочие с помощью мачете расчищали место под будущие посадки. Он сразу заметил мужа Бисилы, чья голова возвышалась над прочими, и призывно махнул ему. Они отошли подальше, чтобы никто не смог их подслушать.

– На Бисилу напали трое белых.

Моей прислонился к дереву. Выражение его лица говорило само за себя.

– Ты знаешь, кто это был?

– Я всю троицу знаю, – кивнул Симон.

– Назови имена и где их найти. Дальше я справлюсь сам.

– Двое не местные, и они сегодня уезжают. Это масса Дик и масса Пао. Но я слышал, что они вернутся недели через две-три.

– А третий?

Симон нервно сглотнул.

– Масса Хакобо.

Моей выпрямился, поднял мачете и провел пальцем по лезвию.

– Спасибо, друг, – поблагодарил он. – Я тебя найду, если потребуется.

Он вернулся к работе, сделав вид, что ничего серьезного от Симона не услышал.

Во дворе Симон услышал знакомый смех, доносившийся из гаража. Килиан приехал! Он поднял глаза к небу, заметив слабое движение в воздухе. На них надвигался торнадо.

Килиан встал рано, натянул брюки и рубашку и вышел на балкон. Воздух был влажным и прохладным, он вернулся в комнату и накинул пиджак. Затем снова вышел на балкон, зажег сигарету, облокотился на перила и устремил взгляд в сторону пальмовой аллеи. В любое другое время он бы наслаждался утренней тишиной, но все дни по его приезде тишина давила. Симон говорил недомолвками, Хосе что-то скрывал, а Бисила… Бисила его избегала.

Он отправился в больницу на ее поиски, как только занес чемоданы в комнату. После месяцев разлуки он был уверен, что она сразу поведет ее в кладовку, чтобы обнять. Но вместо этого он увидел похудевшую и погрустневшую женщину с перевязанной рукой и опухшим лицом. Безжизненным голосом она сообщила, что ее сбил грузовик. Килиан не поверил. Он сперва подозревал, что ее избил Моей, но она опровергла его предположение. В чем же тогда причина? Он так сильно по ней скучал! И все ждал, что Бисила придет однажды вечером к нему в комнату, но она не пришла.