Пальцы китайским веером - [6]

Я открыла баночку консервов «Кролик в нежном соусе», аккуратно наполнила розовую пластиковую мисочку, найденную в одном из кухонных шкафчиков, и сделала приглашающий жест рукой.

– Силь ву пле, месье!

Кошак легко вспрыгнул на разделочный столик, глянул на еду, повернулся ко мне и произнес с недоумением:

– Мяу?

Почему-то мне сразу стало понятно: Рудольф Иванович спрашивает, что это за дрянь подана ему на обед.

Я посмотрела на лист бумаги, пришпиленный на самом видном месте на стене, около электрочайника, и в очередной раз прочитала расписание дня любимого «сыночка» Майи Михайловны. Только не подумайте, что я имею в виду Сергея, своего старинного друга и жениха Риты. Нет, речь идет о коте.

Итак… «Подъем в шесть утра. Прогулка во дворе. Завтрак в шесть пятнадцать. Утром надо приготовить паровой омлет с добавлением натурального, не консервированного лосося. Рыбу брать дикую, а не выращенную в водоеме, иначе у котика возникнет аллергия. К омлету можно добавить овощи (проследить, чтобы в них не было ГМО и прочей гадости) или самостоятельно сделанные сухарики из ржаного хлеба. Буханку для крутонов покупать исключительно в магазине на улице Олеко Дундича, там выпекают хлеб по старинной технологии. От другого у Рудольфа Ивановича появляется метеоризм и колики. Внимание! Форточка на кухне не закрывается. Она специально сделана так, чтобы не захлопнулась. Рудольфу Ивановичу необходим свежий воздух, на кухне стоит газовая плита, при ее включении сжирается кислород».

Я посмотрела на окно, поежилась и опять уставилась на педантично составленную инструкцию. Можно не приводить замечательный документ полностью? Скажу лишь, что ровно в четыре часа дня котяру следовало угостить котлеткой из куриной печени, обжаренной в оливковом масле холодного отжима, исключительно испанского производства – от греческих же оливок кот, видите ли, впадает в меланхолию.

Ну, а теперь признаюсь: ознакомившись с написанным каллиграфическим почерком Майи Михайловны распорядком дня Рудольфа, я поняла, что не могу его соблюдать. Во-первых, мне жаль своего времени. Во-вторых, я не умею готовить парфэ из судака (кто бы мне объяснил, что это такое?) и не стану плясать под дудку вконец обнаглевшего Рудольфа. Кроме того, котяра чудовищных размеров, живот его буквально подметает пол, а хвост не обхватить и двумя ладонями. Конечно, толстый мурлыка смотрится умильно и кажется донельзя добродушным. Но последнее, как правило, ошибочно, у любого представителя кошачьих есть острые, как хорошо заточенные лезвия, когти. А насчет полноты могу сказать: ожирение – это прямой путь к скорой смерти.

Я погладила любимца Майи по спине.

– Ешь, что дали. Наша задача слегка сбавить вес.

Рудольф Иванович вывернулся из-под моей руки и разразился серией коротких звуков, которые следовало расшифровать так:

«Не пошла бы ты, Дарья, со своей диетой туда, куда хорошо воспитанный человек даже дворовую собачонку не пошлет».

Я рассердилась.

– Рудольф, запомни! Люди на Земле существуют отнюдь не для обслуживания обнаглевших животных. Коты же созданы природой, чтобы ловить мышей и крыс, то есть помогать людям. А вовсе не наоборот.

– Он не любит розовую миску, – вдруг произнес за моей спиной приятный тенор. – И Рудольф Иванович очень обижается, если к нему обращаются без отчества.

От неожиданности я вскрикнула. Повернулась и задела локтем красивую, похоже, старинную фарфоровую чашку. Та шлепнулась на плиточный пол и развалилась на несколько осколков.

Глава 3

– Извините, пожалуйста, я не хотел вас напугать, – расстроился паренек, тихо вошедший в кухню.

Мальчику было на вид лет четырнадцать-пятнадцать, симпатичный, с ямочкой на подбородке. Приятное впечатление портил хмурый вид и длинные, раздвоенные мочки ушей.

– Лучше всего у человека, как правило, получается то, чего он делать не собирался, – мрачно произнесла я, разглядывая осколки.

Надеюсь, это не самая любимая чашка хозяйки. В противном случае будущая свекровь смертельно обидится на Риту.

– Это самая любимая чашка Майи Михайловны! – воскликнул юноша. – Неловко получилось!

– Вы кто? – наконец-то сообразила поинтересоваться я. – Как проникли в дом?

– Майечка Михайловна никогда дверь не запирает, – пояснил парень. – Вся клиника знает: если нужен совет или просто пожаловаться на судьбу хочешь, после обеда беги сюда. Майя Михайловна у нас психотерапевт. Ой, я не так сказал! Она не врач, но лучше любого доктора. С ее громадным жизненным опытом и…

– Понятно, – бесцеремонно перебила я посетителя, сменившего Элю. И повторила: – А вы кто?

– Ваня Лавров, – смутился гость. – Лежу в десятой палате. То есть не лежу, хожу повсюду, просто глагол «лежать» принято употреблять, когда речь заходит о больнице.

Я навесила на лицо приветливое выражение. Так, похоже, Гребнева забыла предупредить меня о некоторых нюансах. Мать Сергея не только кастелянша, но и доморощенный психолог, к которому обращаются как сотрудники лечебницы, так и пациенты. Похоже, капризный привереда Рудольф будет не самой большой моей проблемой. Я давно вошла в коттедж, но так и не успела распаковать чемодан, потому что примчалась Эля. А теперь, здравствуйте, появился Ваня. Надо остановить поток особ, нуждающихся в моральной поддержке. Я улыбнулась.