Паладины - [82]

Горовой скрипнул зубами. Кто бы ни устроил им такую западню, обнаруживать себя он не спешил.

– Искать!

Приказ не пришлось повторять дважды. Кнехты и рыцари расползлись по каменному мешку, высматривая возможные пути наверх. Опасаясь повторения камнепада, Бозэ повелел людям не приближаться к скалам. Сделал он это вовремя. С противоположной стороны загрохотали падающие камни. На этот раз обошлось без жертв.

Осмотр не занял много времени. Узкая тропка, приведшая крестоносцев в природный мешок с отвесными стенами, оказалась единственной, теперь уже безвозвратно утраченной дорогой наверх.

Сгрудившись в центре западни, христиане обреченно осматривали стены. Стонали раненые. Солнце, клонящееся к закату, давало все меньше тепла. Кто-то предложил развести костер, но колючего кустарника, единственной местной растительности, было маловато для длительного поддержания огня. Источников воды в долине не было совсем.

Посовещавшись с бароном, Горовой начал выставлять караулы. Ночевать христианам предстояло здесь, а в темноте коварный противник мог выкинуть самый непредсказуемый номер. Из обломков копейных древков, побегов кустарника и сухой травы люди развели два чахлых огонька, кое-как освещавших подходы к импровизированному лагерю.

Врага ждали. Он появился.

Когда миновала полночь, многие из крестоносцев, переборов опасения и страхи, а может, отдавая дань усталости, уже спали. Рыцарь Тимо и Бозэ бодрствовали. Именно барон и поднял тревогу.

– Щиты! – крик разорвал тишину.

Горовой, Малышев, десятки сгрудившихся вокруг воинов лежали в полном облачении, лишь расслабив на ночь некоторые завязки доспехов, так что большинство среагировало на призыв правильно. Десятки щитов взмыли над головами, защищая хозяев и их соседей.

Костя, как и все, исправно прикрылся. В воздухе послышался непривычный шум, будто стая птиц набирает высоту, и тут же руку тряхнуло, послышались крики и вопли первых раненых. Захрипел рядом молодой кнехт, хватаясь за пробившую ключицу стрелу.

– Держать! – Бозэ окончательно взял на себя командование в ночной схватке.

Барон вытянул меч, вслушиваясь, коротко глянул на собственный щит, в который воткнулось уже две стрелы, и ткнул лезвием куда-то в сторону:

– Там!

Большинство стрелков остались в лагере, но арбалеты у отряда имелись. Закрипели, натягиваясь, вороты. Спустя мгновения в скалы улетели первые болты. Это не была перестрелка – просто жест отчаяния. Но он дал эффект. После пяти минут бесцельного пуляния, вернее, пальбы в темень, со стороны скал послышались вскрики и шум.

– В атаку! Вперед! – Один из рыцарей не выдержал.

Размахивая мечом, он бросился на звук. Пятеро или шестеро его товарищей устремились следом.

– Назад! Не опускать щиты! – крик Бозэ остановил остальных.

Стрелы все так же неслись на головы крестоносцев, изредка выискивая щель в сомкнутых рядах.

Тимофей Михайлович попробовал отвести людей из-под навесного огня, но оказалось, что враг отлично ориентируется в темноте. Его лучники часто и точно били по отступавшим людям. Горовой тихо выругался.

Залпы противника падали на их головы один за другим, раз за разом выбивая очередного неудачника. Настроение в рядах стремительно падало. Враг был невидим, следовательно, неуязвим. А это в бою хуже всего.

Малышев передернул затвор автомата. Полоснуть на звук, что ли? Со стороны скал послышались звуки боя, крики.

– Туда?! На помощь?! – Сразу несколько лиц обернулось к рыцарю папского легата и французскому барону.

Оба, подумав, отрицательно покачали головой, но реакции командиров дождались не все. Человек десять из числа самых ретивых вскочили и без команды побежали на шум. Авторитета подъесаула и ругани барона едва хватило на то, чтобы удержать основную массу. Уж очень хотелось воинам добраться до врага.

Звуки схватки усилились и стали приближаться. Первыми из темноты вынырнули двое кнехтов с трупом товарища на руках, следом – еще парочка с каким-то тюком. Потом подтянулись остальные, меньше половины из тех, кто ринулся в темноту. Их прикрыли щитами, перевязали раны. Обстрел прекратился.

– Эй, друг! Ты вроде из тех, кто в нечисти разбирается? – Один из воинов, вернувшихся из боя, дернул Костю за плащ.

Русич обернулся. Христиане, все еще прикрывая головы щитами, обступили принесенный сверток. Остатки плаща едва укрывали добычу смельчаков. Необычную добычу.

Костя протер глаза, убеждаясь, что они его не подводят. Кто-то тихо молился, многие начали креститься. И было от чего. В безлунную ночь пялились громадные черные глаза невиданного существа… нелюди… в двадцатом веке считавшейся порождением фантазии. Перед Малышевым на остатках плаща лежал мертвый гном.

10

Да, только гномом и можно было назвать существо, труп которого воины, оставшиеся в живых после ночной вылазки, принесли с собой в качестве трофея.

Большинство жителей одиннадцатого века значительно уступали габаритами выходцам из века двадцатого. Но этот экземпляр при росте, едва превышавшем метр, не производил впечатления хрупкого малыша. Его бочкообразная грудь была шире, чем у большинства из тех, кто сейчас боязливо рассматривал остывающий труп. Бугрящиеся мышцами руки с лопатообразными кистями, узколобая голова на короткой шее. На голове – кожаная шапочка с завязками. Длинные волосы и борода заплетены в косички, на окровавленной груди – остатки изрубленной кожаной куртки, на ногах – кожаные же штаны и стоптанные деревянные сандалии на завязках. И глаза с громадными черными зрачками.