Паладины - [17]

На глаза Кати против ее воли начали набегать слезинки. Ну-ну! Не хватало еще и разреветься!

Когда Торвал опять протянул ей тарелку, девушка, хлюпающая носом, уже не ерепенилась и молча начала уплетать за обе щеки то, что сама приготовила. Уже через двадцать минут окрестности предстали перед нею в новом, не таком неприятном свете, гул комаров не раздражал, а костер придавал происходящему даже некую толику романтики. В конце концов, всегда можно сказать, что лето она провела в туристических походах в Европе, не конкретизируя, где именно!

Брат закончил разбирать свои записи, еще раз сверился с картой и уверенно указал рукой в ту сторону, где находился небольшой скальный массив. От места их стоянки до него было не больше полутора миль.

– Завтра туда пойдем. Дед говорил, что он оттуда пришел.

Кати вздрогнула:

– А не про это ли место тебе плели, что оно нехорошее?

Торвал легкомысленно усмехнулся:

– Вроде про это.

– А может, не надо туда ходить, а? – Она доверительно заглянула в глаза брата. – Давай, например, у реки поищем?

Девушка ткнула в сторону, где, как она знала, находилась тропа любителей водного экстрима. Вчера именно туда ушла большая часть группы западноевропейских туристов, там же желала сейчас быть и Кати. Брат отрицательно помотал головой и начал расправлять спальник.

Девушка вздохнула. До чего все-таки несправедливая штука жизнь!

Глава 2 Начало пути

У Алексея не было времени отдохнуть, потому как до него дошел слух о приближении неисчислимых франкских войск. Он страшился их появления, ибо хорошо знал неудержимость их натиска, их переменчивый и непостоянный характер, как и все, что было в природе кельтов, и все, что из нее вытекает; он знал, что они всегда готовы поживиться богатствами и что при первой же возможности они готовы без зазрения совести нарушить свои договоры. Тем не менее басилевс не терял мужества и принял все меры, чтобы приготовиться к сражению, если того потребуют обстоятельства. Действительность оказалась гораздо страшнее слухов. Ибо весь Запад, все варварские народы, живущие в странах, которые расположены по ту сторону Адриатики и до Геркулесовых Столпов, все те, кто кочевали большими толпами вместе со всей семьей, перейдя Европу, шли по Азии… Появлению такого количества людей предшествовал налет саранчи, которая пощадила урожай, но разорила все виноградники, истребив их. Это был знак, как предсказали прорицатели, что огромная кельтская армия не будет вмешиваться в дела христиан, но поразит, одолеет сарацинских варваров.

Анна Комнина. «Алексиада»

1

Басилевс поморщился, когда дверь за неожиданными друзьями Империи закрылась. В последнее время он нечасто мог позволить себе быть прилюдно кем-то недовольным.

– Ну почему они считают вонь признаком праведности? – посетовал самодержец.

Советник, стоявший у правого плеча императора, лишь пожал плечами в ответ на этот риторический вопрос. Все страдают от немытых детей Запада, не только император.

Из приемной залы только что ушли послы Готфрида, герцога Лотарингского.

…Когда до самодержца дошли вести о том, что у западных границ земель угров замечено новое войско, басилевс решил, что это один из отрядов Боэмунда Тарентского, давнего врага Константинополя. Даже когда принеслись гонцы с сообщением, что идет несметная армия германцев во главе с одним из герцогов германского императора, которую папа Урбан обещал им, Алексей все еще не верил, что это и есть долгожданная помощь. Ведь были уже толпы оборванцев с вилами, остатки которых удобрили все земли в окрестностях Никеи?! Неужели еще?

Тем больше был восторг сановников, когда шпионы начали доносить о размерах подступающего войска. И тем больше был их ужас, когда стало известно, что приближающиеся к Империи сто тысяч германцев всего лишь четвертая часть папского войска.

Что делать? Как удержать в узде бесчисленное множество полуголых франков и лангобардов[15], способных при виде богатств столицы Восточной империи потерять и голову и желание идти в далекую Святую землю?

Императору казалось, что он придумал отличный способ добиться своего. Опыт и знания все еще играют важную роль в этом мире. Но проверить план в действии можно было лишь после прибытия франков, и Алексей приготовился ждать осени 1096 года, когда оказалось, что фортуна еще способна преподносить сюрпризы и тем, кто думает, что управляет ею.

В Константинополь прибыл брат короля Франции Гуго де Вермандуа. Первоначально планировалось, что один из самых знатных людей, принявших крест из рук Урбана Второго, самолично возглавит франкское войско. Сам Гуго был в этом абсолютно уверен. И сильно разочаровался, когда ему предложили быть лишь первым среди равных. Ни Роберт Коротконогий, граф Норманнский, брат короля Англии и сын Вильгельма Завоевателя, ни Стефан Блуаский, его шурин и богатейший феодал Франции, чьи владения превосходили домен французского короля, не желали видеть над собой самовлюбленного брата Филиппа Первого. Такого гордый Гуго стерпеть не смог. Он разругался с соперниками и отбыл со своими рыцарями в Италию, откуда морским путем думал достичь Босфора.