Лизинку. Опершись на ВЛТАВу, она разглядывала Шимсу. Влка потянуло к ней — еще раз дать ей почувствовать свою близость и самому насладиться ее близостью. Он подошел, уселся прямо на аппарат и обвил рукой ее шею — бедняжка Машин, у тебя не было шансов! Словно предугадывая все тот же вопрос, она покачала головой.
Внезапно, будто кто-то подтолкнул его, он взглянул на часы и изумился: было двенадцать минут третьего! Ровно неделю назад негромкий выстрел пижамной пуговки ознаменовал начало новой эпохи в его жизни. Он уже не сомневался, что с ходу, первым залпом сумел отразить атаку этой чертовой «кавалерии», уже разбившей наголову один его брак, и спасти капельку надежды, превращавшуюся теперь в плод, из которого в первый весенний день — это можно предсказать с точностью до минуты! — вылупится великий крошечный человек: сначала утеночек-палаченочек, потом чертенок-палачонок и, наконец, красивый, воспитанный, образованный молодой палач; ему он вверит свои воспоминания и мечты, свое дело и планы. Влку пришлось сделать над собой усилие, чтобы не наброситься на Лизинку с поцелуями. Вместо этого он растянулся на темно-красной поверхности ВЛТАВы, а когда она удивленно обернулась к нему, попросил полушутя-полусерьезно:
— Запри-ка меня!
Он несколько раз оставался с ней после уроков в кабинете, чтобы научить ее управляться со ВЛТАВой, пока не удостоверился, что во время демонстрации аппарата, которая должна состояться на торжественном открытии второго набора — Боже мой, уже завтра ему и Альберту предстоит начинать вступительные экзамены! — ни у кого не возникнет сомнений в ее соавторстве. Поэтому он здорово испугался, когда под ним разошлись половинки стола: по рассеянности, которая объяснялась усталостью, Лизинка нажала не на ту кнопку. Зато он обрадовался, когда она с виноватым видом — Господи, какой она, в сущности, ребенок! — исправила оплошность: половинки вернулись на прежнее место, лишь слегка прищемив ему воротник пиджака (она схватила меня, как бабочку-адмирала!). Со второго захода она уже ничего не напутала, и три стальные (надо бы их выкрасить в белый, черный и золотой!) манжеты обхватили его щиколотки, бедра и шею.
Неожиданно для них обоих раздались аплодисменты, больше, правда, похожие на хлопанье голубиных крыльев — все-таки сказывалась общая усталость, — но тем искреннее они прозвучали. Учитель и ученица не заметили, как почти все присутствующие обступили их, оживленно обсуждая работу Лизинки. Но девушка, словно не она находилась в центре всеобщего внимания, стояла рядом, держа руку на пульте управления ВЛТАВы, и не сводила глаз с Шимсы. Она тихо сияла.
— Лизинка, — попросил Влк, слегка приревновав ее: чрезмерный интерес к лжедоценту казался ему неуместным, — скажи и ты что-нибудь!
— Он у меня, — умиленно произнесла счастливая Лизинка, — даже не перднул!
ПРАГА — САЗАВА 1972–1978.
