Палачка - [120]

Концепцию экзамена по мастерству Влк разрабатывал еще вместе с Шимсой, но окончательный блеск ей придала, как ни странно, именно приключившаяся с ним авария. Утром в понедельник, 24 марта, Влк опознал у плотины спортивный автомобиль Шимсы, и в погребок, куда его экстренно вызвал Доктор, примчался буквально в невменяемом состоянии. Узнав от Доктора сногсшибательные подробности, он поначалу растерялся, затем рассвирепел и, наконец, ощутил прилив творческого вдохновения. Перед ним вдруг отчетливо до мелочей предстала концовка экзамена по мастерству. Для новой эры палачества более славной гала-премьеры и придумать было нельзя. Однако в то время он даже в самых смелых фантазиях не мог себе представить, что с главной героиней этой истории его свяжут не только ниточки общих интересов или взаимных симпатий, но и куда более прочные узы.

Случай, этот режиссер истории и человеческих судеб, на сей раз подбросил драматическую развязку. Наутро после их чудесного примирения Маркета со слезами на глазах объявила ему, что к ней прискакала, как она выразилась, научившись у него, "красная кавалерия". Влк был удручен не меньше ее. Выбившись из привычного школьного распорядка, он несколько часов бродил как потерянный по городу, пока, поддавшись внезапному порыву, не остановил первое попавшееся такси. Вскоре он звонил в дверь квартиры, где жили Тахеци. Конечно, девушка вполне могла уже все рассказать родителям, но робости он не испытывал, уповая на то же, на что когда-то уповал и Шимса: мол, что было, то было, и он не аферист какой-нибудь, чтобы позвонить в дверь и удрать, он серьезный человек и пришел держать ответ за все.

Мать Лизинки поздоровалась с ним почти торжественно. На какую-то долю секунды он вообразил, будто она приветствует его как будущего зятя, но тут же понял, что она ничего не знает. Ему было невдомек, что он очаровал ее уже при первой, до сегодняшнего дня единственной встрече в прошлом году, вскоре после Пасхи. Она частенько вспоминала его, да и нелепая история с недалеким Шимсой была, как она теперь понимала, спровоцирована подсознательным желанием сблизиться именно с этим неотразимым мужчиной. У нее перехватило дыхание; по милости Влка незримая стрелочница-судьба вновь передвинула невидимую стрелку, и произошло это именно сегодня, хотя лодка-диван в квартире Оскара отправится в плавание только завтра днем.

— Пан профессор… — выдохнула она, жалея, что и на этот раз на ней нет модного платья из Парижа или на худой конец пикантного полупрозрачного халатика. — Вы ко мне?

— Милая пани, я никогда бы не осмелился прийти лично к вам без специального приглашения, — сказал он несколько растерянно, ибо не был готов к такому повороту событий; правда, он снял шляпу и галантно поцеловал ей руку. — Я просто обхожу учеников перед экзаменом. Вот, пришел узнать, не повредила ли занятиям вашей дочери поездка.

Будучи неисправимым правдоискателем, он в то же время допускал и "ложь во спасение" (как он это называл) в тех случаях, когда правда доставила бы больше неприятностей, чем пользы. Он даже обязательный осмотр клиентов — Шимса прозвал его "примеркой воротничка" — проводил в белом халате, пахнущем Маркетиной дезинфекцией. Тем более не следовало с места в карьер огорошивать ее: "Пани, я кинул палку вашей дочке!" Хамства он не выносил — ни на работе, ни в быту.

— Лизинка, — сказала ему пани Тахеци трагическим голосом, — слегла.

— Слегла?! — перепугался Влк; последней девственницей, с которой он спал, была несчастная коллега Ярошова, и воспоминание о том, чем он ей отплатил, заслонило все остальное, он просто не помнил, как она пережила утрату невинности. Правда, он понимал — это не освобождает его от ответственности, и ругал себя, что не догадался справиться о девушке раньше — бедняжка уже целых два дня мучилась из-за него.

— Ничего страшного, пан профессор, — поспешно прибавила пани Тахеци, решив, что он так близко к сердцу принял ее слова из-за патетического тона, который она то и дело пускала в ход, пытаясь расшевелить апатичного мужа, — это просто обычные, — продолжала она, вспыхнув от того, что говорит об этом именно с ним, — женские дела. Лизинка все никак не привыкнет. Да вы сами взгляните — лежит, бедняжка, пластом.

Лизинка читала "Гиту и Батула" и угощалась с блюдечка орешками с изюмом, она их отыскала в кладовке, пока мать ходила по магазинам. Через каждые пять страниц она разгрызала орешек. Через каждые десять — совала в рот изюминку и сосала ее, а разжевывала уже вместе со следующим орешком.

— Лизинка, посмотри-ка, кто к тебе пришел… Ну, наконец-то, — обрадовалась пани Люция, — болеешь как все нормальные люди. Я ведь ее от учебников просто оторвать не могла!

Но Влка провести было не так-то просто. Оглядевшись, он увидел на откидном столике у окна, прямо под большой клеткой для птиц, купленной в супермаркете, учебники. Ясно, что она с самого приезда не прикасалась к ним. Это говорило о ее самочувствии больше, чем консультации с дюжиной врачей.

— Если вы не возражаете, — обратился он к матери как можно непринужденнее, — я бы хотел устроить ей небольшую проверку.