Палач, сын палача - [75]

– Единственный способ все проверить – это отправиться туда в полнолуние, – простодушно предложил фон Шпее. – Так мы сможем узнать, оклеветали ли милостивейшего граф, или донос правдив и долгое время рядом с вами находился слуга дьявола.

– Не подумайте, ваша милость, что я в чем-то подозреваю вашего высокочтимого племянника, но для того чтобы положить конец пересудам и кривотолкам, следует нагрянуть туда неожиданно и во главе с большим отрядом, с тем чтобы у нас было как можно больше свидетелей невиновности его сиятельства, – помог начальник стражи. – С моей стороны, в назначенный день я берусь подготовить отряд, вы же, – он кивнул, – святой отец, пригласите ученый мужей, свидетельские показания которых успокоят святую церковь.

Герцог кивнул в знак согласия, после чего тайная операция ордена Справедливости и Милосердия по устранению графа Годельшаль началась.

Сказано, сделано. В полнолуние, которого, к слову, пришлось ждать всего-то три дня, офицеры и особо проверенный и отличившиеся воины личного отряда герцога, несколько человек судебных исполнителей, а так же лично герцог Годельшаль, духовник фон Шпее и инспектор Миллер отправились в замок графа.

Миллер прекрасно знал дорогу, так как уже бывал там прежде, имя же хозяина Ортенау открывало отряду все двери, так что удалось обойтись вообще без какого-либо шума.

Никто не остановил идущих с герцогом людей, никто не поднял тревогу, пытаясь предупредить Альберта Годельшаль, который как раз в это время предавался своему любимому занятию, разглядыванием обнаженных красоток, выплясывающих перед ним точно на шабаше. Замковый оркестрик наигрывал народную мелодию, одна из ведьм в сутане изображала дьявольского священника, вопя и кляня господа.

Сам граф Годельшаль полулежал на обитой шелком софе, потягивая вино и обнимая одну из ведьм, которая обещала показать ему, как она совокуплялась на шабаше с прислуживающим ей бесом.

Увидев своего венценосного родственника, Альберт Годельшаль поднялся ему навстречу с кубком в руках, приглашая принять участие в этом научном эксперименте и полюбоваться красотами созданного им шабаша.

Этого было достаточно для немедленного ареста. После чего герцог потребовал, чтобы всех танцовщиц незамедлительно сожгли, а помещение очистили святой водой и ладаном.

Сам же граф Годельшаль был отправлен в тюрьму, где, по словам хозяина Ортенау, у него должно было появиться больше возможностей изучать быт ведьм, продолжая, таким образом, свои научные занятия и работая над книгой.

Не смеющий поверить в реальность происходящего и решивший, что дядя по какой-то причине желает испытать его, Альберт Годельшаль поначалу вел себя вызывающе и нагло. Но когда его раздели и опалили все волосы на лобке и в подмышках, а потом обрили его голову и, облив остатки волос спиртом, подпалили их, Альберт Годельшаль понял всю серьезность положения, в которое он угодил, и, уже не веря в чудо, поспешно дал показания против себя, подписав все, что приготовил для него Миллер.

Приблизительно в то же время ребята Баура разделались с господами учеными Эдвардом Иленшфельдтом и Карлом Альбертом Кольреном, один из которых во время прочтения лекции вдруг ни с того ни с сего начал корчится и чесаться, а затем вдруг убежал куда-то. Так что когда обеспокоенные странным поведением ученого мужа слушатели зашли в соседнюю комнатку, куда тот убежал, их вниманию предстало удивительное зрелище. В приступе дикой ярости ученый муж сорвал с себя одежду и крест и прыгал по ним, почесываясь и приплясывая, точно одержимый.

Тот час было выдвинуто обвинение в том, что ученый топтал святой крест. За такое преступление, по меньшей мере, его ждало отсечение «виновной» ноги и замуровывание на вечные времена в камере.

Второй ученый был арестован практически сразу же вслед за своим другом, так как против него дал показания сам граф Годельшаль.

Поняв, что смерть близка, ученый потребовал проведения водной пробы, и судья дал свое милостивое разрешение. Правда, тут же возникла заминка в связи с тем, что вдруг куда-то делись все палачи Ортенау. Но тут же помочь правосудию вызвался находящийся по случаю в городе, некогда служивший первым палачом в Оффенбурге, а ныне отошедший от дел Филипп Баур, который за скромную плату согласился провести пробу. В назначенный день Филипп Баур раздел при всем честном народе и двух классах гогочущих студентов их бывшего наставника, и, связав ученого мужа по всем правилам разработанной им же техники проведения пробы, сначала положил его в лодку, а затем отчалил от берега.

Находясь на середине озера, палач поднял обезумившего от страха ученого и бросил его в воду. Знающий правила и прекрасно владеющий собой теолог тут же попытался наглотаться воды, после чего он пошел было ко дну. Но утонуть ему не дал стоящий в лодке Филипп Баур. Незаметным для зрителем движением он придерживал веревку таким образом, чтобы ученый все время находился на поверхности воды.

Проба была признана состоявшейся, и ученый муж был приговорен к смерти через сожжение.

* * *

Без сомнения Петеру Миллеру претили все эти травли и казни, но опыт показывал, что другим способом уже невозможно остановить цепочку арестов невинных людей.