Палач - [33]

— Известно, каким образом он ухитрился оказаться здесь… в таком состоянии?

— Свидетели видели, как он выбрался из фургона у главного входа. О подробностях я сообщил диспетчеру.

— Хорошо, — кивнул Руш, — где ваши люди?

— Один в западном крыле, один этажом выше, двое на платформах — не выпускают пассажиров из поездов.

— О’кей, — решительно произнес Руш, несколько секунд подумал, снял мятый пиджак и вытащил пистолет. — Поступим следующим образом: вы прикажете своим людям ни при каких обстоятельствах не открывать огонь по подозреваемому.

— Но если он… — начал было Плант.

— Ни при каких обстоятельствах, вам понятно? — повторил Руш. — Он для нас слишком важен.

— Руш, черт возьми, что вы задумали? — спросила Кертис.

В ответ он лишь вытащил наручники и сомкнул их на своих запястьях, чем и вовсе привел ее в ужас.

— Выполнять, — велел Руш Планту, не обращая на нее никакого внимания.

— Я вас не пущу, — запротестовала Кертис.

— Поверьте, — прошептал Руш, — этот план нравится мне еще меньше, чем вам, но мы ведь не можем без конца ловить только мертвецов, когда-то надо поймать и живого преступника. Может случиться так, что другого шанса разобраться в происходящем у нас просто не будет. Кто-то должен пойти к нему и поговорить.

Кертис посмотрела на Бакстер в надежде, что та ее поддержит.

— Он может застрелить вас, даже не дав открыть рот, — сказала Эмили.

— Верно подмечено, — ответил Руш, прикинул имеющиеся в наличии варианты, кое-как достал руками в наручниках телефон, набрал номер Кертис, активировал блютус и сунул аппарат в карман рубашки, — не отключайтесь.

— Выдвигайтесь, — сказал Плант в ответ на раздавшийся у него в наушнике голос, — десять-четыре.

Потом повернулся к Рушу и добавил:

— Через три минуты здесь будет группа быстрого реагирования в полной боевой экипировке.

— Значит, через четыре он будет мертв, — ответил Руш, — все, я пошел.

— Нет! — яростно прошептала Кертис и потянулась к нему, но он уже вышел в огромный зал, и ее пальцы лишь схватили воздух.

Руш поднял над головой скованные наручниками руки и очень медленно направился к часам. Если не считать приказа об эвакуации, автоматически повторяющегося каждые тридцать секунд, единственным звуком, который можно было различить в повисшей тишине, было эхо его шагов.

Только оно и больше ничего.

Чтобы не напугать человека, в ответах которого они так отчаянно нуждались, он принялся насвистывать первую пришедшую в голову мелодию.

Кертис держала в руке телефон, чтобы они все могли его слышать. Из крохотного динамика доносился стук каблуков Руша по мраморному полу. Она с трепетом ждала оглушительного выстрела.

— Он что, насвистывает песню Шакиры? — спросил Плант, всерьез сомневаясь в душевном равновесии человека, приказу которого ему только что пришлось подчиниться.

Кертис с Бакстер предпочли промолчать.

Руш был на полпути к часам. Окружавшее его пространство из сияющего мрамора становилось все шире, будто он выходил в открытое море. До него вдруг дошло, что до справочного бюро, выглядевшего этаким островком безопасности, было совсем недалеко. В боковом крыле он увидел еще одного полицейского, в ужасе взиравшего на него, — полицейский не предпринимал ни малейших попыток успокоиться, в то время как сам Руш медленно шел вперед, даже не догадываясь, какой ужас может его может поджидать.

Когда до справочной оставалось совсем чуть-чуть, он перестал свистеть и чуть не споткнулся… в двадцати шагах перед ним стоял мертвец. Совершенно нагой, с кровавой надписью «Наживка» на груди. Его голова склонилась вниз, будто пытаясь разобрать небрежно нанесенную татуировку. Невидимый ему убийца заплакал, отчего труп пришел в движение, подрагивая плечами в такт всхлипываниям.

Это, без сомнения, было самое ужасное зрелище из всех, которые Рушу приходилось видеть в жизни.

— Ну уж нет, спасибо, — пробормотал он, внезапно передумав.

Он повернулся, собираясь уйти, но в этот момент услышал отчаянный голос, обращенный к нему:

— Кто вы?

Агент вздрогнул, тяжело вздохнул, медленно повернулся, опять взглянул на мертвеца и ответил:

— Дамьен.

И приблизился еще немного — медленно и осторожно.

— Вы полицейский?

— В некотором роде. Я не вооружен, а руки у меня скованы наручниками.

Руш опасливо подходил все ближе, не понимая, почему убийца не оборачивается проверить его слова. Но тот стоял, задрав голову вверх, и не сводил глаз с ночного неба в сорока метрах над ними. Проследив за его взглядом, Руш и сам был заворожен: на изумительном сверкающем потолке были нарисованы золотые созвездия: Орион, Телец, Весы… Близнецы.

Близнецы сидели совсем близко друг к другу, их тела почти переплетались. Четыре ноги будто были общим достоянием братьев — неразлучных, неделимых, единых.

Руш в ужасе понял, что наблюдает почти такую же картину в нескольких шагах перед собой. А когда увидел, что «мертвец» всхлипнул в перерыве между двумя судорожными вздохами, почувствовал, как к горлу подкатила желчь.

— Боже праведный… Заложник жив! — прошептал он насколько смог громко, моля Бога, чтобы коллеги его услышали. — Повторяю: заложник жив!

Кертис повернулась к Планту, руки ее дрожали: