Дорогой читатель,
«Я не хочу обнулять все в конце каждой книги, как это происходит в конце каждой серии „Симпсонов“»
Я твердил это с самых первых утомительных интервью в поддержку книги «Тряпичная кукла». Но сейчас это высказывание верно как никогда, когда я завершил работу над третьей книгой трилогии, объединяющей в себе всю историю и смысл последствий всех решений. Я верю, что достиг глубины этих персонажей и драмы их взаимоотношений, которой бы никогда не смог достичь, пиши я одиночные романы. И хотя я пытался идти на встречу новым читателям как в «Палаче», так и в «Конце игры», невозможно проигнорировать тот факт, что книги раскроются для вас куда больше, если вы увидите историю с самого начала.
Также мне не чужда моя гиковская сторона, и мне нравится помещать в текст «пасхальные яйца» и легкие отсылки к моим любимым фильмам и сериалам, зная, что только самые верные фанаты смогут их распознать. От этого вымышленный мир ощущается чуточку более реальным, а значит, эти книги просто нафаршированы ими.
Это вовсе не концовка «Тряпичной куклы». Я всегда хотел, чтобы эти первые три романа повествовали об этой конкретной команде в этот конкретный момент времени. Они пересекаются. Их истории переплетаются. Они являются трилогией… Но и реальный мир устроен не так — жизнь зачастую возвращает нас назад, развязывая узелки, какими бы крепкими мы их ни завязывали. У меня уже есть костяк четвертой книги, и я невероятно взволнован ею и тем новым направлением, в котором движется данная серия.
В конце концов, это просто одна большая история.
Как и всегда, сердечно благодарю своих читателей и еще сердечнее извиняюсь за полное отсутствие взаимодействия в социальных сетях: это просто не мое. Но я работаю для вас. Эта книга для вас, и я искренне надеюсь, что от прочтения вы получите столько же удовольствия, сколько испытал я, пока писал ее.
Ну, без лишних слов: дамы и господа, финальная часть трилогии «Тряпичная кукла» — «Конец игры»…
Понедельник, 4 января 2016 года
11:13
«Давным-давно… Но не сейчас»
Заснеженный пригород проплывал в грязном окне трясущегося автомобиля, а неяркое солнце нагревало кожаный салон.
— Вы ведь он, да? — настаивал на своем мужчина на водительском сиденье. — Вы Уильям Коукс?
— Кто-то, может и он, — устало вздохнул Волк, пока темные глаза в зеркале заднего вида наблюдали за ним, изредка посматривая на дорогу. — Вот тут, по левой стороне.
Не заглушив двигателя, который отозвался отрывистым кашлем, водитель остановился на чьей-то подъездной дорожке.
Волк заплатил мужчине наличными (хотя какая уже была разница) и выбрался из машины на безлюдную улицу. Но не успел он закрыть дверь за собой, как машина рванула с места, обдав его ледяным месивом, и, громыхая и трясясь, исчезла за поворотом. Немного жалея о чаевых, заплаченных этому бесцеремонному стукачу, Волк подумал, что рассчитывать, что взятка в фунт с небольшим закроет рот таксисту хоть сколь-либо надолго, значит, обманывать себя. Он вытер брюки рукавом длинного черного пальто, которое когда-то принадлежало убийце Летаниелю «Тряпичной кукле» Массе — сувенир из прошлого, трофей своего рода и напоминание о тех людях, ради которых ему следовало бы там быть.
Размазав мокрые пятна на одежде в грязные полосы, он понял, что за ним все еще наблюдают. Несмотря на то, что он скинул примерно двенадцать килограммов и отрастил невероятно всклокоченную бороду, внушительные размеры и ярко-голубые глаза выдавали Волка с потрохами любому, кто достаточно внимательно вгляделся бы в него. Через дорогу какая-то женщина суетилась вокруг коляски, в которой где-то под грудой одеялок, вероятно, был спрятан младенец. Женщина пристально посмотрела на Волка, после чего достала мобильный телефон и поднесла его к уху.
Выдавив в ее сторону грустную улыбку, Волк повернулся к ней спиной и вошел в ворота. Во дворе на гравии стоял давно брошенный без дела незнакомый ему величественный «Мерседес», который можно было опознать только по торчащему из снега значку на капоте, да и сам знакомый дом вырос на треть с его последнего визита. Волк знал, что входная дверь будет как обычно, не заперта, поэтому отряхнул снег с обуви и без стука вошел в траурную темноту, царившую в прихожей, несмотря на безоблачное небо.
— Мэгги? — голос Волка дрогнул: возвращение сюда, жадный вдох воздуха в доме — сочетание запахов истлевающих книг, цветочного парфюма, молотого кофе — и многие другие вещи пробуждали в нем воспоминания о более простых, более счастливых временах. Голос дрогнул, так как это было единственное на свете место, где он чувствовал себя дома, единственная константа, на которую он мог положиться с тех пор, как впервые приехал в столицу. — Мэгги?!
Скрип, раздавшийся со второго этажа, нарушил тишину.
Как только он начал подниматься по лестнице, сверху раздались едва слышимые звуки торопливых шагов.