Палач - [10]

Скоро опять все стихло, только свет остался гореть всего в нескольких окнах по всему городу. Чуть слышно скрипнула дверь в подъезде дома напротив. Легкая тень, еле видная даже мне, скользнула, как привидение.

Я поспешил, чтобы идти чуть впереди ночного странника. Опережая на несколько шагов, постоянно контролируя пространство перед собой и по бокам. Потом взгляд назад – убедиться, что неясная фигура никуда не делась и с ней ничего не случилось. Шуршит дождь, ничего не слышно – можно идти чуть ли не вплотную. Хорошо, что она не может меня видеть и слышать. Если бы она знала, что я каждый раз встречаю ее и провожаю, она закатила бы истерику. Почему-то Ира считает, что это только ее дело. Ну и пусть. Мне согласиться с ней несложно, а ей приятно.

Если бы охранники знали, что с ними будет, встреть они ее сейчас случайно, – сами провожали бы девушку до дверей моей второй квартиры. Или они думают, что я позволю им схватить ее и сделать жертвой за нарушение комендантского часа? Угу.

Так, мы уже подходим. Я срываюсь с места и бегу вперед. Одним махом поднимаюсь на третий этаж и открываю металлическую дверь. У меня все смазано – и замок, и петли, так что нигде ничего не скрипнуло.

Теперь нужно все делать быстро: зажечь лампу, сбросить мокрые кроссовки и куртку и сесть в кресло у окна. В квартире тепло – я топил вчера и зашел еще раз подбросить дров, перед тем как идти за жертвой. Тут все сложнее с отоплением. Во-первых, мне приходится постоянно иметь запас абсолютно сухих дров, чтобы горели почти без дыма. Во-вторых, я все равно вывел трубу не на улицу, а на чердак, чтобы снаружи не было видно даже теплового марева над вентиляционной трубой.

Кажется, только начал спокойно дышать, как чуть слышно щелкнул замок. Сердце опять заколотило о ребра, а спина покрылась испариной. Мама дорогая, перестану я когда-нибудь волноваться, когда она рядом со мной?

В коридоре раздался легкий шорох, потом два чуть слышных шага – и Ира, моя любимая девочка, моя жизнь и надежда, единственное, что держит меня сейчас в этом проклятом городе, появилась в дверном проеме. Она обвела взглядом комнату, ни разу не посмотрев на меня. Каждый раз, когда она приходит, у нее такой вид, как будто она попала сюда впервые.

– Привет, – у меня от волнения сел голос, перехватило дыхание, и последние буквы я с трудом выдавил из себя.

Она молча кивнула и наконец посмотрела мне в глаза. Всего на мгновение, тут же отвернув голову чуть в сторону.

Я чувствую, как спина немеет, руки покрываются «гусиной кожей», а волосы шевелятся, словно наэлектризованные.

Кажется, никогда не смогу понять, почему она так на меня действует. Нет, она красива, стройна и все такое… Прекрасная фигура, может быть, чуть худощава… Тонкое лицо в обрамлении густых, прямых и тяжелых темно-русых волос. Высокий чистый лоб, короткий маленький нос и полные чувственные губы. И глаза. Огромные, оттененные густыми ресницами – нереально яркого зеленого цвета. Из-за глаз ее избегают городские парни. И их несложно понять: стоит встретить Иру на улице, рядом с кусочком земли, затянутой зеленой «ряской». Когда увидел Иру в первый раз после почти десятилетнего перерыва (о нашей первой встрече расскажу чуть позже), я в буквальном смысле чуть не хлопнулся в обморок. Мы столкнулись на окраине города. Не знаю, как она забрела в это довольно опасное место, – может, задумалась и это получилось случайно. Но что-то мне подсказывает, что она решила поискать встречи с демопсом: обычно все происходит быстро и, наверное, почти не больно, в конце концов, боль мы чувствуем мозгом, а любимый прием демопса – откусить за раз полчерепа. Нет головы – не чувствуешь боли… Надеюсь все же, что она действительно заблудилась в тот день…

А от первой нашей встречи у нее на скуле остался легкий шрам. Я даже не помню ее ребенком. Не знаю, как так получилось. Или она настолько изменилась за это время? Или цвет глаз меняется, когда человек взрослеет? Так вот, эту историю она сама рассказала мне полгода назад.

Случилось это так. Когда нас с матерью поймали охотники, мы ничего, конечно, толком не поняли и уж точно не знали, что нас, как скот, отправят на съедение демону. Меня и маму разлучили сразу же, как только привели в город. Ее посадили в ту же тюрьму, что используют сейчас, – пятитонный контейнер, стоящий в одном из дворов и используемый прежним владельцем в качестве гаража. А меня закрыли в одной из квартир на первом этаже, с решетками на окнах.

Мне тогда было четырнадцать, и, верно, у меня что-то не в порядке было с головой от постоянного голода. Да еще мне здорово досталось от охотников: я сопротивлялся и пытался вырваться, после того как маме заломили за спину руки. В общем, я сделал жуткую глупость – вылез в форточку из квартиры днем, чуть ли не у всех на виду. В то время я был неимоверно худ, что не учли мои тюремщики. И мне удалось протиснуться между прутьями решетки. После того как вылез, умудрился сделать вторую глупость – побежал к контейнеру выпускать маму. Я же не знал, что накануне она под страхом моей смерти отправилась по дороге в сторону завода. К тому времени – не знаю, каким образом, верно, опытным путем – горожане выяснили, что если отправить на завод живого человека, то демон не будет терроризировать город всю следующую неделю.