Палаццо Волкофф. Мемуары художника - [7]

Дабы меня не считали художником-любителем и не забыли, что я человек науки, я решил взять творческий псевдоним, тем более что уже существовал художник по фамилии Волков[35]. Уже этого было достаточно для смены фамилии, потому что очевидно, что один из двух художников-однофамильцев будет причинять вред другому: публика не будет заниматься поиском личных имен и не будет запоминать два разных инициала.

Художник, австриец Петтенкофен[36], говорил мне, что его брат или кузен (не помню, кто точно) нанес ему огромный вред своими картинами, помешав ему создать себе имя. Это зашло так далеко, что мой знакомец был вынужден давать своему родственнику пенсию в 1500 флоринов в год, заставив его творить под другим именем.

Поскольку я никого не знал в Париже и хотел отправить туда несколько своих картин для Салона[37], то выслал четыре своих акварельных рисунка Гупилю[38], попросив о помощи.

6 января 188о года Гупиль написал мне:

«Мы рады сообщить Вам, что получили Ваши четыре акварели, и хотя мы опасаемся, что их будет трудно продать, потому что сюжеты не очень привлекательны, мы считаем их художественные качества настолько высокими, что будем рады, если Вы оставите их у нас на комиссии. Будем рады вступить в деловые отношения с таким талантливым художником, как Вы, и поэтому предлагаем наши услуги по доставке двух Ваших акварелей в Салон».

Один приятель порекомендовал мне написать в Общество изящных искусств [Fine Arts Society] в Лондоне и я послал им акварели, установив желаемую для меня цену. В ответ я получил отменные комплименты, но мои цены оказались для них слишком высокими, так что я написал письмо с просьбой отослать мои работы обратно, что и было сделано примерно через шесть недель, в течение которых я работал целыми днями и многому научился, так что, когда они, наконец, прибыли обратно, меня сильно поразили их недостатки. Однако, по правде говоря, это случилось единственный раз, когда Общество изящных искусств отправляло мне назад какие-либо из моих произведений — за те двадцать лет, что поддерживаю с ним связи.

Эти две попытки побудили меня искать лучшую квартиру без мебели с тем, чтобы устроить собственный дом. В те времена, в отличие от нынешних, жилье можно было купить за небольшие деньги, а цены на аренду квартир были до смешного низки.

Я нашел квартиру в одном из самых красивых дворцов Венеции — Палаццо Контарини — на Большом канале. На самом деле это были два дворца, стоящие рядом, со связующим мезонином[39]. В одном из этих дворцов я занял первый этаж и мезонин. На первом этаже располагались просторная столовая, две гостиные и другие большие комнаты. Мезонин состоял из нескольких расположенных рядом комнат, имеющих вид на канал. Я описываю эти комнаты, чтобы показать, что можно было получить в те дни за смешную сумму. Если бы я не хранил договор, который подписал в 188о году, когда мне установили аренду в тысячу франков в год, я бы забыл эту цифру и не смог бы поверить, что такое возможно.

Странная графиня Берхтольд

Конечно, мы должны были снабдить дом необходимыми вещами, но поскольку старую мебель тогда можно было приобрести недорого, у нас вскоре образовалась очаровательная квартира. Дворцы Контарини принадлежали в то время графине Берхтольд[40], которая была в свое время большой красавицей, а состарившись, не позволяла никому себя видеть. Ходили слухи о самых необычных историях из ее жизни в этих дворцах; рассказывали даже, что один француз оказался запертым там однажды на две недели.

Думаю, однако, что это были фантазии людей, которые не могли понять женщину, несколько отличающуюся от других. Точно можно сказать только то, что она жила совершенно одна в доме рядом с одним из своих дворцов; один господин трапезничал там у нее каждый день и кроме него графиня никого не видела. Время от времени она выходила по ночам, и люди, встречавшие ее на улицах, думали, что это ведьма. Несмотря на всё это, у нее был сын, граф Берхтольд, который время от времени наезжал в Венецию, чтобы увидеться с матерью и пожить во всегда готовой для него квартире. Каждый в Венеции знал ее племянницу, жену герцога делла Грациа, сына герцогини де Берри. Эта пара проживала в великолепном дворце Вендрамин[41], а герцогиня де Берри[42], которой тогда перевалило за восемьдесят, была еще довольно крепка и ходила одна по улицам. Зимой она покидала свой дворец, чтобы жить в отеле.

Вскоре после того, как мы поселились во дворце Контарини, мне пришлось пожаловаться на ряд недостатков, за которые считал ответственной владелицу, и я передал письмо старому Симонетти, единственному человеку, вхожему к графине, с тем, чтобы вручить ей мое письмо.

Вот ее ответ:

«Господин Волков,

я только что получила Ваше письмо, которое удивило меня. Прежде всего, весьма жаль, что мне приходится отказать во всем, что Вы просите, и если Вы возьмете на себя труд осведомиться, Вы обнаружите, что я никогда не делаю никакого ремонта. Я так дешево сдаю квартиры во дворцах Контарини, потому что не хочу, чтобы меня беспокоили необоснованными требованиями, всегда выдвигаемыми снимающими квартиры людьми».