Пафнуша - [2]
Так нам было и надо, проклинать Гвоздеву можно было сколько угодно, но пересдать хотелось. Приехавшая через всю Москву студентка хорошо излагает про Пунические войны и переход через Альпы на слонах.
Вертя в руках учебники, мы рассказывали кто что знает, пытались систематизировать то, что тогда происходило. Кроме оставшихся за бортом прошлого семестра Египта и Древней Греции, древней истории еще было до фига…
Тук-тук-тук – и дверь комнаты открылась.
– Привет, Пафнуша, а мы тут учимся…
– Брат, брат, я просто посижу с вами.
– Ну посиди.
Нумидия и царь ее Югурта. Луций Кальпурний Бестия. Избрание квесторов из плебеев. Гракхи-братья. Рим жжет.
– А давайте, я вам стихи почитаю.
– Нет, не надо, мы пытаемся выучить!
– Ну я просто посижу.
– Сиди, только молча.
Ахейские войны. Захват Греции. Давно, давно там неактуален А. Македонский, а то дал бы он Риму по макитре… Закон против вымогательства в провинциях.
– Ну послушайте! Приходит мать домой, хлеб достает из сумки. Кладет на стол…
– Пафнутьев!!!
– Ну все-все…
Самоубийство Марка Антония и Клеопатры Седьмой. Императорский сын Тит сжег Иерусалимский храм. Иудея наша.
– Брат, а ты любишь поэзию? Помнишь, как сказал Бродский…
– НЕ НАДО!
Девушка, приехавшая через всю Москву, поднимается с пола, бьет учебником – пока только себе по коленке.
Италийские племена получили римское гражданство. Император Клавдий отравлен женой Агриппиной. А Пафнуше по хрену метель.
– Ну ты можешь нам не мешать? Можешь?
– Могу-у, но…
– Он тут всегда у вас бродит?
Бродит, конечно. Куда мы от него денемся?
Двое жителей общежития ласковыми словами выдавливают поэта Пафнутьева из комнаты.
Веселый ветер, который обрадовался открывшейся двери, машет вослед поэту старыми картами Древнего Рима из черно-белого, распавшегося на кусочки дремучего атласа, переворачивает страницы учебников, разложенных на полу.
А Пафнут опять пришел. Никак нигде не мог вписаться, отовсюду, значит, гнали бедолажку. Или внутренний стих его волок по миру, заставлял делиться со встречными.
Стихи послушали. Дали поэту сушек. Заставили уйти – ну мешает же.
Прошло чуть больше часа, скоро вечер. Некоторые начали разъезжаться по домам.
Колыхали когорты знаменами…
Он где-то выпил и опять пришел. Мы выгнали. Какое-то время он бродил по общежитию, доставал кого-то другого. И опять вернулся к нам. Дверь комнаты не закрывалась на внутренний замок – ну не баррикаду же строить?
– Брат, брат…
– Я сестра.
– Сестра, ну что же вы такие, ну давайте я вам стих прочитаю.
Это он мне. Я нарядилась самнитским солдатом, простыней в общежитии много. Пусть гвоздевский Рим мощный, но мы все-таки не сдадимся. Тем более что к вечеру отчаяние всерьез закрутило пружину, назло Нуме Помпилию получить зачет хотелось непременно!
Германец давит, вандалы у порога.
За окном ливень. Пьют, готовятся к экзаменам, что-то там свое пишут и читают во всех комнатах общежития. Нас осталось мало, про Пафнушку мы забыли. Впереди ночь, финишная прямая перед пересдачей. Надо выдержать. После распада империи Маурьев держава Паллавов остановила нашествие на Индию саков и каких-то других иранских народов. Харикришна, блин-нах. Или как там еще говорил Заратустра.
Дверь открылась. Понятно, кто был на пороге. Ближайший к двери взбешенный брат тут же подскочил выставлять поэта.
Прислонясь к дверному косяку, поэт поделился:
– Брат, брат, а мне ведь в шапку насрали. Шапку я, конечно, выбросил…
Брат замер, а Пафнуша сел на кровать, прижавшись к подушке.
Начало лета. Открыты двери в комнатах общежития, и нечего брать студентам друг у друга. Заходи кто хочешь куда хочешь. Ты заходил. И к тебе заходили, Пафнутий, житель общежитья. Но в основном заходил ты, ты, ты… И кого же ты так достал, поэта или прозаика ты взбесил? И он, как и прочие, тоже не смог поднять на тебя руку. Как он был зол, когда влетел в твое жилище среди лета, лихорадочно соображая, как тебе отомстить. Попалась ему твоя знаменитая шапка. Как он был изощренно изобретателен. Да он дьявол!
Он узнал меня без самнитских простыней (играть в отчаяние тех, кого покоряют, а он не сдается, к ночи стало трудно). Назвал сестрой и спросил про Анну. Которая готовилась к зачетам самостоятельно и по общежитиям не ездила. Сказать, что любит ее, не успел – добрый гений нашего времени поднес ему чаю.
Пафнуша с кружкой скоро ушел, мы договорились валить шапку на кошку. Мало ли в Бразилии кошек, которым не нравятся поэты.
На Древний Китай и Японию ночи нам уже не хватило. Я до сих пор не знаю, что там у них происходило в древности. На пересдаче у меня о них не спросили. В Рим, все в Рим. Инна Андреевна не давала времени на подготовку к вопросам, она усадила троих перед собой и принялась перекрестно метать в нас дротики вопросов: итоги Третьей Пунической войны; реставрация Кэмму и война двух династий; особенности Второго триумвирата…
В момент, когда мне нужно было поведать о Законе Двенадцати таблиц как основе римского законодательства, открылась дверь, и в нее робко заглянул поэт Пафнутьев. Может, он искал свою шапку, может, однокурсников, неизвестно. Просто обвел ясным взором пространство и исчез. Нас он не узнал. Но я взяла и засмеялась.
Наверняка у каждого человека есть своя тайна. Только до какой-то никому на свете дела нет, а чью-то… непременно хочет узнать целый класс. Да что там – вся школа! Тайна новенькой Гликерии будоражила и манила. Кто она такая? Почему появляется и исчезает так внезапно, бродит по безлюдным и заброшенным местам, отчего загадочно молчит и скрывает сведения о себе? Оля Соколова, у которой никаких секретов не было, вместе со своим парнем следит за ней. Слежка приводит их то в старинные катакомбы, то на заброшенное кладбище… И пока девочка без тайны пытается что-то выяснить, ее парень признается Гликерии в любви! Что ответит ему на это загадочная новенькая, Оле знать совершенно не хочется…
«Холодно, очень холодно было в Москве этим ноябрем. С самого начала месяца часто и помногу шел жесткий мелкий снег. Промерзший ветер нес его по широким улицам, разметал в переулки, шлифовал им до благородного блеска накатанные дорожки на тротуарах.В один из ледяных дней, когда на свистящей улице легкие не успевают согреть попавший в них ветер, к расселенному аварийному дому, затерявшемуся в старых новостройках Москвы, подъехала облава…».
Е. Нестерина «Королева зимнего бала» (ранее повесть выходила под названием «Зеленый свет в конце тоннеля»).Во главе отряда воинов мчится на коне юная королева. Меч сверкает в ее руке, враги трепещут и обращаются в бегство! Вот в окнах замка горят огни — и королева, одетая в изящное платье, танцует на балу… Но все это фантазии Веры Герасимовой, которая, конечно же, не прекрасная королева, а обыкновенная девчонка. Неужели мечты никогда не станут реальностью, а реальность — интересной? А тут еще приближается дискотека в честь Дня святого Валентина.
Ну как же он мог – уехал и не попрощался! Даже номера телефона не оставил! Все они такие, эти мальчишки, верить им нельзя… Что для него, Васьки, значит какая-то девчонка, живущая в затерянном среди лесов домике? Поцеловался с ней один разок – и будет тепеь всем хвастаться… Так думала Тоня. Но не знала, что в это время ее друга увозили подальше от нее! А Васька ждал звонка от Тони… И не догадывался: вырезанное им на обыкновенном полене письмо, в котором он сообщил девочке номер своего телефона, не дошло доадресата…
Арине, Вите и Антоше очень хотелось помочь своему классному руководителю Петру Брониславовичу, семейное счастье которого в буквальном смысле летело псу под хвост: молодая жена решила завести пуделя. И добрые дети опрометчиво пообещали ему добыть к вечеру эту собачку… И вот теперь они, пойманные и запертые, сидят и ждут своей участи. Игра пошла не по их правилам. Арина Балованцева, которая очень не любила проигрывать и отступать, сейчас по-настоящему испугалась. Бизнесмен-живодер, поймавший их, не позволит, чтобы его тайна оказалась раскрытой.
Во что превратилась школа сегодняшним вечером?! Толпы ведьм, волков-оборотней и вампиров с криками и завываниями носятся по темным коридорам. Ничего особенного – дети празднуют Хеллоуин. И только Арине, Вите и Антоше, то есть Братству Белой Руки, не до веселья – таинственно исчезла Зоя Редькина, их верный брат по мафии. Ребята несколько раз обежали школу – Зои не было нигде. Может, в Хеллоуин, когда происходят самые странные и страшные вещи, силы зла и правда отправились на поиски своих жертв и схватили Зою? Так это или нет, но мафия во главе с Ариной Балованцевой выходит на борьбу с темными силами…
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
В книге публикуются русские волшебно фантастические сказки, записанные в разные годы, начиная с прошлого века и до наших дней, на территории Западной, Восточной Сибири и Дальнего Востока. В работе кроме печатных источников использованы материалы, извлеченные из архивов и рукописных фондов, а также собранные отдельными собирателями. К каждой сказке имеется комментарий, в конце книги даны словарь малоупотребительных и диалектных слов, указатель собственных имен и названий, топографический и алфавитный указатели, списки сказочников и собирателей.
Дмитрию 30, он работает физруком в частной школе. В мешанине дней и мелких проблем он сначала знакомится в соцсетях со взрослой женщиной, а потом на эти отношения накручивается его увлеченность десятиклассницей из школы. Хорошо, есть друзья, с которыми можно все обсудить и в случае чего выстоять в возникающих передрягах. Содержит нецензурную брань.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.
«…На широком тротуаре лежал скрюченный бродяга по прозвищу Громобой. В подпитии он любил потешить компанию историей своей инвалидности: совесть не позволяла ему изображать калеку, и, чтобы не обманывать людей, этот правдолюб оттяпал себе ступню мясницким топором.И вот сейчас он неподвижно лежал на стылом асфальте, выставив из-под кавалерийской шинели «честно отрубленную ногу», через которую переступали самые нетерпеливые из прохожих.Овсенька присел на корточки рядом с Громобоем и тронул его за плечо:– Вставай, служивый, сдохнешь ведь!…».
«…А все жадность проклятая. Ну, может, не жадность – так, прижимистость. Девчонка институт оканчивала учительский, вечер выпускной, платье шить надо, чтоб как положено. И, значит, панбархат она тот просит. И что? И то! Не дала Зинаида Яковлевна тот отрез, вот, может, и хотела дать, а не смогла. Все думала: Ваня из Самарканда привез, память Ванина, а я сейчас вот р-раз – и отдам?! Ну и завидно было чуть-чуть: у молодых оно все ведь впереди – а у нее что? Ничего. Одни воспоминания. Даже мечты нету. А ведь мечта была.
««Газик» со снятыми бортами медленно (хотя и не так, как того требуют приличия и протокол траурного шествия) ехал по направлению к кладбищу. Кроме открытого гроба, обшитого кумачом, и наспех сколоченного соснового креста, в кузове никого не было…».
«…Кто-то говорил, что Ева – большая эгоистка. В тридцать лет сделала аборт, от мужа, между прочим. Громко заявила:– На черта мне дети? Посмотришь на всех на вас – и расхочешь окончательно. Бьешься, рвешься на куски – сопли, пеленки, – а в шестнадцать лет плюнут в морду и хлопнут дверью. Нет уж, увольте.С этим можно согласиться, а можно и поспорить. Но спорить с Евой почему-то не хотелось. Суждения ее всегда были достаточно резки и бескомпромиссны.– А как же одинокая старость? – вопрошал кто-то ехидно.– Разберусь, – бросала Ева. – Были бы средства, а стакан воды и за деньги подадут.