Падший - [9]

– Лучшего и ожидать было нельзя, – признал я и в порыве неоправданного мотовства протянул ему последнюю пятифранковую банкноту. Теперь у меня в кошельке оставалась лишь мятая десятка да несколько монет. – Вы мне очень помогли.

Но только направился на выход, меня окликнул приказчик.

– Господин! – встрепенулся он. – Ваш старый костюм!

– Выкиньте! – распорядился я и вышел на улицу. Постоял на тротуаре, наслаждаясь легкими дуновениями ветерка, достал жестяную коробочку, сунул в рот обвалянный в сахарной пудре леденец.

Мои спасители сидели за уличным столиком кафе, я не стал подходить к ним и заглянул в ломбард с отгороженной железной решеткой витриной, где среди выставленных на продажу ювелирных украшений лежало несколько карманных пистолетов и револьверов. Оценив расценки на золотые безделушки, запонки я не стал даже предлагать и сразу расстегнул браслет хронометра.

– Сколько?

Хмурый оценщик принял часы и первым делом взвесил их, затем через вставленный в глазницу окуляр оглядел клеймо, открыл заднюю крышку, сразу защелкнул ее и безапелляционно объявил:

– Тридцать франков.

– Сколько?! – решил я, будто ослышался.

– Тридцать.

– Да как так?! Золотой корпус, золотой браслет! Чистого металла – сорок граммов! Даже если за полцены, как лом в заклад брать, шестьдесят – семьдесят франков выйдет!

Оценщик выложил хронометр на прилавок и повторил:

– Тридцать франков.

– Наручные часы! Хронометр! Календарь! Меньше пятидесяти и разговаривать не о чем! – возмутился я. – Да если не выкуплю, их за полторы сотни с руками оторвут!

Мужичок поковырял меж неровных зубов заточенной спичкой и усмехнулся:

– Можно подумать, ты их покупал. Тридцать франков.

«Покупал!» – хотел рявкнуть я, но сдержался. Высокий и крепкий, характерная стрижка, недорогой костюм. И бесцветные глаза никакой роли не играют, мало, что ли, среди сиятельных головорезов? Ясно и понятно, откуда у такого типа золотые часы.

И если этим утром я легко мог выручить за хронометр и сотню франков, то теперь мой потолок – жалкая тридцатка.

Проклятье! Я так на них рассчитывал! Покупал с мыслью иметь при себе золотой запас на самый крайний случай, а в результате мне просто смеются в лицо!

Вернув часы на запястье, я защелкнул застежку браслета и достал бумажник. Выудил из него двухфранковую монету и раздраженно припечатал к прилавку.

– Будьте любезны, – указал я на затесавшиеся среди ювелирных украшений очки с круглыми черными линзами, напоминающие окуляры слепцов.

– Держите.

Нацепив очки на нос, я подошел к окну и выглянул на улицу. Линзы оказались сильно затемнены, и яркий солнечный свет наконец перестал резать глаза.

– Беру! – решил я.

– Да, пожалуйста, – лязгнул в ответ скупщик кассой.

Я покинул ломбард и направился к своим новым знакомым. Иван Прохорович, к моему удивлению, вместо вина заказал кофе; перед ним стояли пустая чашка и блюдце с оставшимися от круассана крошками. Емельян Никифорович грузно развалился на стуле, уткнулся в газету и курил.

Соколов первым обратил внимание на мой претерпевший изменения внешний вид и расплылся в широкой улыбке.

– Оригинально! – развел он руками. – Я намеревался рекомендовать вам купить шляпу, но, вижу, вы решили проблему самым кардинальным образом. Практически разрубили гордиев узел! Ваше второе имя, случаем, не Александр?

– Перестань, – попросил его из-за газеты Емельян Никифорович. – Ты так совсем запутаешься в именах и запутаешь меня.

– Пообедаем? – предложил я, потянув воздух носом.

– Ну не здесь же! – охнул Соколов и поднялся из-за стола. – Емельян Никифорович, идемте!

– Сейчас, сейчас, – отозвался тот, вдавил папиросу в пепельницу и принялся сворачивать газету.

– Да выкинь ты эту гадость! – посоветовал Иван Прохорович, погладив свою короткую шкиперскую бородку. – Что за манера портить себе аппетит чтением прессы?

– Мне интересно, что происходит в мире! – возмутился Емельян Никифорович. – Я же не читаю светскую хронику!

– И что нынче на первых полосах газет? Какие события?

– Все как обычно. – Красин нацепил на макушку канотье, а плащ накинул на согнутую в локте руку. – Война с ацтеками, стычки на Иудейском море, да еще бубонная чума и беспорядки в Индии. Полный набор.

– Не всех тугов еще переловили? – усмехнулся я. – Поразительно.

В последнее время душители Кали не сходили с первых страниц газет. Уничтоженная в прошлом веке англичанами секта почитателей богини смерти неожиданно для всех воспрянула из небытия, и фанатики-убийцы с удручающим постоянством отправляли на тот свет имперских чиновников, солдат колониальных войск и клерков Всеиндийской компании. А уж сколько было убито и закопано в неглубоких ритуальных могилах местных жителей, никто даже не считал.

Ивана Прохоровича мое замечание откровенно развеселило.

– Переловили? – всплеснул он руками. – О чем вы, граф? Если уж полковнику Слиману с его не ограниченными ни нормами права, ни рамками морали полномочиями не удалось выжечь заразу до конца, то что говорить о его нынешних коллегах? У них нет ни единого шанса!

– Ну, Индия и душители далеко! Где мы будем обедать, вот что меня сейчас интересует! – поспешил я отвлечь спутников от обсуждения последних новостей и перевести разговор на куда более актуальную для себя тему.