Падшие в небеса. 1937 год - [30]
— Может, вы еще себя — святым назовете?! У вас как мы видим, и мысли со святым писанием совпадают? А? Нам еще только святого в газете не хватает! В зале раздался смех. Хохотал и нквдэшник за спиной. Майор смеялся долго. Павел обернулся и увидел, что офицер даже вытирает глаза носовым платком. Пончикова ржала, как обезумевшая лошадь. Не смеялись лишь Смирнов и Абрикосов. Старик партиец, сочувствующе смотрел на Клюфта, а главный редактор, печально, качал головой и вздыхал. Павел разозлился. Он презрительно сказал в сторону Пончиковой:
— А вы, я вижу, Вера Сергеевна-библию то почитываете! Раз так точно нашли эту цитату! Нашли и обрадовались. Нет бы, сказать главному редактору — как корректор, что это печатать нельзя, а вы промолчали! И сейчас вот — издеваетесь надо мной! Над товарищем Смирновым. Над всем коллективом! Научили, этого недотепу, — Клюфт указал рукой на Митрофанова. — Говорить, что выгодно вам и радуетесь. Даже на собрание меня сюда заманили — ничего не пояснив!
— Что? Замолчите! Замолчите Клюфт! — визжала Вера Сергеевна.
Пончикова, с пеной на губах, выскочила, из-за стола и подбежав к Павлу, встала рядом — упершись руками в бока. Она смотрела в зал и кричала:
— Не слушайте его! Он пытается очернить все! Он пытается уйти от ответственности, не желая признать свои ошибки!
Коллеги испуганно молчали. Они, изумленно наблюдали за этой «странной пьесой», трагедией-фарсом, разыгравшейся в актовом зале. И тут, инициативу, вновь проявил майор. Нквдэшник хрипловатым голосом сказал:
— Ну, Вера Сергеевна! Вешать эпитеты раньше времени, конечно не надо. Товарищ Клюфт ошибся. Товарищ Клюфт признает свои ошибки. Ну, выскочила эта цитата! Ну и что? Разве там написано — что это цитата из библии? Нет! Вот и будем считать, что товарищ Клюфт со всей пролетарской ответственностью написал это о врагах, о вредителях. И, по моему мнению — эти слова подходят. И тут нет ничего страшного!
Пончикова тяжело дышала и смотрела на Клюфта. Павел выдержал ее тяжелый взгляд:
— Я никаких ошибок признавать не собираюсь! Потому как я их не совершал! Статью я писал от чистого сердца и никаких, скрытых намеков, не делал! И все обвинения в мой адрес считаю ложью! Ложью и провокацией! А сейчас я прошу разрешить мне покинуть это собрание! Потому как я, не являюсь руководителем отдела и вообще, никаким бы то ни было, руководителем! Зал безмолвствовал. Все ждали — что скажет нквдэшник. Майор вздохнул. Криво улыбнулся и развел руками:
— Ну, что ж. Если, вот так, комсомолец Клюфт выражает свою позицию — никто не может его насильственно заставить говорить слова, которые он в принципе должен был сказать. Это дело его совести! Так говорит и товарищ Сталин. Это дело совести каждого советского человека! И это мудрые слова! Я думаю, товарищи, нужно отпустить товарища Клюфта. А комсоргу газеты товарищу Пончиковой рекомендовать рассмотреть его дело на очередном собрании. Никто не возражает? — майор окинул взглядом помещение. Присутствующие испуганно притаились. Каждый старался отвести взгляд. Павел искал хоть одну пару глаз, в которой бы мелькнул огонек солидарности. Но тщетно.
Коллеги предпочитали не смотреть на него. И лишь, корреспондент отдела сельского хозяйства — Игорь Крутиков, встал и громко сказал:
— А, по-моему, Клюфт прав. Обвинять его, на голом месте — бессмысленно! Ну, написал он такие слова? И что?! Он же не пропагандирует религию и веру в Бога?! А если он завтра запоет Марсельезу? Что тогда? А ведь это гимн буржуазной и враждебной нам Франции? И Митрофанов, как его друг — тоже поступил не порядочно!
И относить его к троцкистке Самойловой я не вижу смысла! Ведь товарищ Митрофанов сам не раз распивал с ней чаек! Сам не раз болтал, так сказать, на задушевные темы! И все валить сейчас на Клюфта я думаю несправедливо! Димка засопел, как проснувшийся, после зимней спячки медведь. Он, втягивал воздух ноздрями и возмущенно пищал:
— Кто распивал чаек? Я с ней вообще никаких бесед не вел!
— Ну, хватит! Хватит! — майор встал из-за стола, одернув и расправив руками за спиной китель, зло сказал:
— Я считаю пока заканчивать этот балаган! Мы говорим сегодня о Самойловой, а не о Клюфте и кто с ней распивал чаек! Если ни у кого нет, кроме Пончиковой и Митрофанова, вопросов к товарищу Клюфту — давайте его отпустим! И все! Товарищ Клюфт вы можете быть свободны! Павел взглянул на майора и грустно улыбнулся. Клюфт медленно направился к выходу. Каждый его шаг отдавался эхом в притихшем актовом зале.
Шестая глава
За свою двадцатилетнюю жизнь — Павел не раз слышал о предательстве. Клюфт понимал, что предательство, это один из самых мерзких человеческих поступков — который можно совершить. По представлению Павла — предательство даже имело какую-то физическую форму. Что-то на подобие — мерзкой слизи, пахнувшей, как болотная жаба. Эдакий — сгусток зелено-серых червей, которые зарождаются в голове у человека — решившегося на предательство. Все это для Павла было мерзко и гадко! Но двадцатилетний человек еще никогда в жизни не сталкивался с этим страшным понятием людских отношений напрямую. И вот оно случилось. Вот, он впервые в жизни и узнал, что значит — предать! Что, значит — растоптать дружбу! Что, значит — убить в себе порядочность и благородство. И ради чего? Ради чего все это? Поступок Димки Митрофанова не как не укладывался в голове у Клюфта. Павел сидел у окна в кабинете. Он сидел в темноте. Курил — всматриваясь в замерзшее стекло. Замысловатый рисунок, абстракция льдинок — словно загадочная карта неведомого мира, огромного океана его жизни и необитаемых островов его мыслей. Какие еще мели и рифы встретятся на пути?! Какое еще ждет испытание?! Ну, а пока, надо терпеть. Неожиданный ураган, шторм и коварный выстрел в борт пашкиного фрегата из всех орудий димкиной бригантины. Холодный воздух, залетал с порывами ветра, в открытую форточку. Павел докурил папиросу. Встал и затушил окурок. Клюфт подошел к вешалки и одев свой полушубок, на ощупь, не зажигая света — намотал на шею шарф. Помолчав, Павел взглянул в сторону димкиного стола. Рабочее место Митрофанова, в полумраке, казалось загадочной скалой — в неизведанном море. Клюфт вздохнул и пошарив рукой по стене нащупал кнопку включателя. Рубильник щелкнул и тусклый свет от маленькой лампочки в железном, словно масленка, абажуре под потолком, нехотя озарил помещение. Павел медленно подошел к столу Митрофанова. На нем царил хаос. Вырезки из газет. Исписанные и мятые листы бумаги. Разбросанные, как попало, книги и полная окурков, железная банка из-под консервов. Клюфт нагнулся и приоткрыл верхний ящик стола. В нем белел сверток. В плотную, серую ткань, было завернуто, что-то большое и тяжелое. Павел выдвинул сильнее ящик и достал аккуратно запеленованный предмет. Клюфт бережно, с опаской, развернул тряпку. Черная обложка, словно крышка от рояля — блестела. Павел провел по выпуклым большим буквам пальцами:
В одном из крупных поселков области в Сибири орудует сексуальный маньяк. Он совершает одно нападение за другим.
Детектив о том, как подставили журналиста и как его выручили «Бандиты».
В Управлении по борьбе с организованной преступностью Красноярска появляется информация, что несколько сотрудников связаны, с криминальными группировками. Более того, эти «оборотни» готовят серию заказных убийству. Но, кто из милиционеров – предатель, неизвестно. Что бы выяснить эту информацию и поймать «оборотней» дело поручают майору Полякову. Он подозревает своего коллегу Казанцева, с которым был вместе в командировке в Чечне. Но, агент-информатор, который предоставил оперативную информацию про предателей, погибает.
«Падшие в небеса 1937» – шестой по счету роман Ярослава Питерского. Автор специально ушел от модных ныне остросюжетных и криминальных сценариев и попытался вновь поднять тему сталинских репрессий и то, что произошло с нашим обществом в период диктатуры Иосифа Сталина. Когда в попытке решить глобальные мировые проблемы власти Советского Союза полностью забыли о простом маленьком человеке, из которого и складывается то, кого многие политики и государственные деятели пафосно называют «русским народом». Пренебрегая элементарными правами простого гражданина, правители большой страны совершили самую главную ошибку.
Все давно знают – Ленин мёртв и лежит в мавзолее на Красной Площади. Но так ли это? Может быть, это самая большая тайна XX века и, может, даже XXI веков? Умер ли Ленин?! Ведь не зря многие годы в СССР твердили как заклинание: «Ленин жив, Ленин будет жить!» Что это? Может, это девиз к открытию тайны?Главный герой романа «Ленин жЫв!» фотограф Кирилл Лучинский попадает в недалекое будущее. Виной всему странный бальзам, который заставил его заснуть. В недалеком будущем Кирилла ждёт самое страшное испытание, как уверяют его врачи, – его организм не стареет.
Продолжение романа «Падшие в небеса. 1937 год». В этой части все, что произошло с гороями через 60 лет.
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
В 1937 году в Советском Союзе произошла катастрофа. Нравственная и моральная. И затронула она практически всех и каждого… 1937-ой. Казалось бы, обычная любовная история, «Он любит её, но у него есть соперник, тайный воздыхатель». Любовный «треугольник». В 1937 все это еще и помножено на политику. В любовный роман обычной девушки и ее любимого человека – журналиста из местной газеты, вмешивается «третий лишний» – следователь НКВД. Этот «любовный роман» обречен, так же как и журналист! Молодой человек отправляется в сталинский ад – ГУЛАГ!… Но история не закончена… Главные герои встречаются через 60 лет! 1997-ой… Сможет ли жертва, простить палача из НКВД?! И почему, палач, в своё время – не уничтожил соперника из «любовного треугольника»? К тому же! Главные герои, ставшие за 60 лет с момента их первой встречи – стариками, вынуждены общаться – ведь их внуки, по злой иронии судьбы – влюблены друг в друга! «Падшие в небеса» 1997 год" – роман о людях и их потомках, переживших «Великие репрессии» 1937 года.