Падшая женщина - [21]

– Почему засмеет? По-моему, это очень трогательно. Наташа – такая хорошая. Мне она очень нравится. И сын у вас замечательный вырос. Хорошо, когда есть семья. А у меня, кроме бабули, никого нет. Мама, конечно, еще есть, но меня бабуля вырастила. Мама все ждет, когда я замуж выйду, а я не хочу. Даже не представляю себе этого. Может, одна останусь.

– Это не тебе решать, что будет, а что нет. От человека ничего не зависит. Как Бог решит, так все будет.

– Я не верю в Бога. Ну, в смысле, не очень верю. В детстве, как всех, меня крестили, и все.

– Тогда говори – судьба. Как написано, так и сбудется.

– Почему вы в этом уверены?

Давид пожал плечами, как будто говорил о самых очевидных вещах, которые способен понять даже ребенок.

Он завел машину. Вике же совсем не хотелось уезжать. Место притягивало ее как магнит, не отпускало. Только здесь у нее впервые возникло ощущение, что река действительно унесет все невзгоды, все горести и течением принесет радость. Пусть маленькую, пусть недолгую, но очень острую, как у детей, которые продолжали играть в мяч и смеялись, когда мячик отскакивал и улетал.

– Можно я сяду вперед? – попросила Вика. – Меня на заднем сиденье укачивает.

– Почему раньше не сказала? – удивился Давид.

– Не знаю.

– Наташа тоже такая. Будет терпеть до последнего. Ни за что не признается, что плохо. А почему не сказать? Что такого? Я не пойму, что ли? Вы думаете, мужчины сами должны догадываться, да? Может, и должны.

Вика улыбнулась. Ей было хорошо и спокойно с Давидом. А еще не покидала мысль, что именно судьба или Бог свели ее именно с этим человеком, а не с каким другим.

– А как вы с Наташей познакомились? – спросила Вика, почувствовав близость и откровенность момента. Или она задала этот вопрос, потому что сидела рядом с Давидом, близко его видела. Она, казалось, наконец его рассмотрела – ему было лет пятьдесят, вряд ли больше. И пусть у него была седая голова, не с проседью, а именно седая, он не выглядел старым. Наоборот, казался молодым. Или дело было во взгляде? Наивном, радостном, живом и ожидающем – впереди, все еще впереди. И не было в нем ни усталости, свойственной возрасту, ни цинизма, приходящего с годами, ни опыта – следствия пережитых неприятностей. Вике он показался ровесником. И она спрашивала у него про жену на равных, как у давнего друга.

– Нас Вероника познакомила, – ответил Давид и улыбнулся.

– А кто это?

– Свекровь Наташи.

Вика замолчала. Она никак не могла сложить в голове то, что услышала. Давид не сказал «мама», он сказал – «свекровь Наташи», и, как такое может быть, Вика даже не могла представить. Она ведь помнила, что Наташа рассказывала ей вчера вечером – как Вадик болел, как свекровь ухаживала и за мальчиком, и за ней. Она была уверена, что Наташа говорит о матери Давида.

Вика думала, как бы тактичнее задать следующий вопрос, чтобы не попасть в глупое положение и неловким словом не обидеть, но Давид стал рассказывать сам. Говорил он спокойно. И не было в этом рассказе ни сожаления, ни упреков, ни обид, которые нет-нет да всплывают в речи, когда вспоминается прошлое.

В первый раз Наташа вышла замуж совсем девочкой, едва семнадцать исполнилось. По большой любви. Но брак оказался очень недолгим – меньше года прожили молодые вместе, десять месяцев. Наташин муж умер. Сердце остановилось. Утром он встал, поцеловал жену, пошел на кухню завтракать и умер прямо за столом. Врачи сказали, что так бывает даже у молодых и здоровых мужчин. Всякое бывает. Бог забрал. Наташа плакала на похоронах, как ребенок. Она не понимала, как не понимают маленькие дети, почему свекровь – Вероника – принесла ей черное платье, платок и увела под руки на кладбище. А потом кормила с ложечки и выхаживала – девочка, в один год ставшая женой и вдовой, совсем исхудала на нервной почве, ничего не ела, только лежала и плакала. А Вероника, похоронив единственного и любимейшего сына, не отпустила невестку к родным. У себя оставила. Настояла на этом. Наташины родители не стали вмешиваться, согласились с решением Вероники. Наташа же, в силу возраста, не стала спрашивать, почему мама не забрала ее домой и оставила, по сути, в чужом доме, у чужой женщины. Наташа была еще ребенком, за которого решения принимали взрослые.

И еще два года Вероника подбирала Наташе мужа. Не как невестке, а как родной дочери. Женихов хватало – Наташа очень красивая была, да и приданое Вероника пообещала богатое. Об этом Наташа тоже ничего не знала – ни о сватовстве, ни о деньгах, которыми свекровь решила обеспечить ее личное счастье. Наташа потихоньку стала ходить в институт – Вероника ее туда пинками выгоняла, заставляла учиться. И пока Наташа училась, покоряясь воле свекрови, Вероника одного за другим отвергала завидных женихов. И уже соседки сплетничали, что Вероника для невестки принца ищет и не найдет, совсем с ума сошла после смерти сына. Виданное ли дело – искать мужа для невестки? Да и кто она ей? Не родная кровь, не дальняя родственница. Ну, прожил с ней покойный сын недолго, детей не нажили… Отправила бы домой – пусть живет девочка, как хочет. Но Вероника разговоры пресекала, на соседок шикала, Наташу одевала и обувала как куклу, от себя ни на шаг не отпускала. И нашла для нее Давида.