Падение Тициана. Эра бессмертных - [21]

Генерал слегка поубавил тон и завершил рассказ едва ли не шепотом. На его лице сияла небольшая ухмылка, а глаза выдавали глубокие размышления о чём-то эфемерном и необычайно далеком.

— Ну а если ни в храбрости, ни в опыте не нуждаешься? — с ноткой высокомерности тут же вмешался капитан и сразу же расплылся в самодовольной улыбке.

Старик Картер задумчиво почесал свой волевой подбородок и резво ответил:

— Ну… тогда просто собирай лошадей! — все собравшиеся дружно разразились громким вызывающим смехом, чем тотчас вызвали на себя осуждающие взгляды окружающих. Капитан Оуэн, почувствовав возникшую неловкость, всё ещё слегка улыбаясь, мгновенно сориентировался и попытался успокоить товарищей как можно быстрее, разогнав новоиспеченных дебоширов:

— Всё, всё, Джек! Давай, ступай к Кларсону, ты, как-никак, за него отвечаешь!

— Как прикажете, сэр! — допивая второй бокал, генерал неспешно направился в сторону сцены.

Старший бригадир Курт Вейт, также воспользовавшись небольшим сумбуром, стремительно помчал в сторону ближайшего выхода.

Тем временем в зале по-прежнему царила расслабленная обстановка. Среди достопочтенной публики велись светские беседы, суетно метались озадаченные официанты, и по ходу приближения к кухне серьезные разговоры и увлекательные рассказы гостей превращались в назойливый жужжащий невнятный гул. Именно здесь, у служебного выхода, наблюдая за происходящим из-за стеклянных раздвижных дверей, стояли два инженера — Майки и Двенадцатый.

— Да уж… здорово им там. Я бы тоже не отказался, — с некой грустью в голосе рассуждал Майки. — Сидишь себе в костюме, болтаешь о вечном. Никаких забот. Сказка!

— У тебя и сейчас никаких забот! — Двенадцатый усмехнулся, доставая из рюкзака приборы и попутно поддерживая беседу с другом.

— Ну, это же не то. Представляешь… жить вечно! — Майки подошел к небольшому иллюминатору и уставился в чарующую черную космическую даль.

— Не представляю, — с формальным холодом, будто даже не слушая друга, ответил Двенадцатый. Услышав свой безучастный ответ, он неспешно отложил приборы и добавил: — Зачем мне бессмертие? Я и со своим-то веком не знаю что делать. Скитаюсь как неприкаянный со станции на станцию.

— Эй! Ну, не всё так плохо. Мы же знакомимся с новыми людьми, — поспешил взбодрить друга Майки. — Новые места, связи, вселенские просторы. Ты же с детства хотел в космос!

— Да… — Двенадцатый на мгновенье замер, окунувшись в отрывистые воспоминания прошлого. — Манили. Даже странно, но мне казалось, что где-то там мой дом, — он улыбнулся, умиляясь наивности детских фантазий. — У нас ведь никогда дома не было. Беспризорники из сектора БЦ7. Помнишь лозунг?

Майки тотчас же вступил и синхронно с другом исполнил торжественный девиз детского лагеря:

— Запомните, дети! Республика подарила вам жизнь!

Оба товарища рассмеялись, предавшись ностальгии.

— Да… целая Республика подарила нам жизнь, — продолжал Двенадцатый. — Но никто даже словом не обмолвился, что с этой жизнью дальше делать. Сколько себя помню, у меня будто огромная дыра где-то в глубине души, и я понятия не имею, чем её заполнить. Помнишь, хотели пойти в пилоты? Нужны деньги, связи. В политику — то же самое. Кругом притеснения и повсеместная дискриминация, а всем плевать. И что в итоге? Ремонтируем напичканное электроникой корыто на орбите Венеры. И ты ещё спрашиваешь, хочется ли мне провести так вечность?

— Ну, не знаю… Всё равно лучше, чем ничего. Разве ты не боишься смерти? — продолжал Майки.

— Нет, — спокойно ответил Двенадцатый.

— То есть совсем? Как так? А если на тебя набросится огромный свирепый лев, ты что, даже не запачкаешь штанишки? — Майки продолжал удивлять своей беспардонной образностью.

— Слушай, ну, со львом я, конечно, не сталкивался, но полагаю, что нет. Я вроде не из пугливых.

— Да конечно! — скептически воскликнул друг. — Оставь эти сказочки для наивных цыпочек с Земли. Но я-то твой напарник, можешь сказать мне правду. Немножко ножки-то подкашиваются, когда в космос выходишь? — Майки вновь улыбнулся, попутно поигрывая бровями.

— Майки, я правда не боюсь. Может, это детская травма какая-то или наследственность. Я без понятия! Может, даже просто твоё пагубное влияние на мою психику сказалось, но что есть, то есть.

— Ладно, не хочешь признаваться — не надо, — Майки даже немного расстроился, не добившись желаемого признания, и вновь переключился на предыдущую тему: — Хорошо, может, у нас во вселенной не всё так уж чудесно, но… — он вновь попытался окрасить мрачный рассказ друга. — По крайней мере, ты можешь открыто говорить о том, как тяжело жить безродным, и при этом тебя никто не преследует и не наказывает за это.

— Конечно, могу. Потому что лет через пятьдесят я умру, и обо мне никто даже не вспомнит.

— Ну, прям-таки никто! — возмутился Майки. — Я, будучи бессмертным миллионером, буду вспоминать о тебе каждый раз, запрыгивая в постель к своей очаровательной Карле! — он рассмеялся, дружественно похлопывая друга по плечу.

— Ну, спасибо! — Двенадцатый оценил заботу друга. — Даже не знаю, что ужасает больше: то, что ты в будущем будешь представляешь меня в постели, или то, что будешь спать с воображаемой подружкой, — он вновь язвительно подшутил над товарищем, попутно подключая блок анализатора к электронному щетку в глубине корпуса. — Так, вот, смотри, — Двенадцатый указал пальцем на мигающий красный огонек на схематичном изображении корабля. — Судя по данным приборов, главный кабель резервной электросети коротнул на корпус, спалив все предохранители и участок у главного мостика. Причина… — Двенадцатый быстро пролистывал электронные отчеты об инциденте. — По всей видимости, повредили во время проведения наружных работ.