Падение сквозь облака - [69]

Г. Н. верховодил в разговоре. Он спрашивал Шейлу, как она отпраздновала Рождество, меня — как продвигается моя версия о древнем эпосе. И мы отвечали несколько неуклюже, как нерадивые музыканты. Он обсуждал с матерью вопрос о заборах на пастбище, с отцом — розыгрыши по радио. Он производил впечатление радушного хозяина. Все это время Морган сидела молчаливо и хмуро. Она пила виски и курила.

Около полуночи я снова вышла из дома покурить. Госпожа Найт уверяла меня, что этого делать не нужно. Дым от моей сигареты мало что изменит в том смоге, который создала своим курением Морган. Но мне хотелось не просто покурить. Я нуждалась в свежем воздухе.

Я отсутствовала минут пять, может, десять. Когда вернулась, все изменилось. Морган стояла, глядя на Г. Н., наливавшего себе виски.

— Почему, черт возьми, ты мне не говорил об этом? — спрашивала она.

— А ты не спрашивала. Никогда не спрашивала, буду ли я возражать, если ты бросишь здесь меня с моими родителями, а сама будешь вести свою жизнь, приходить, когда будет время.

— Но ты сам хотел жить здесь. Не желал жить в моем доме.

— Не хотел оставаться в одиночестве.

Он говорил едва слышно. Молчание, последовавшее за его словами, опустилось на комнату, как снегопад, укрыв всех нас своим холодным покрывалом. Даже собаки легли на животы, уткнувшись мордами в лапы, подобрав под себя хвосты. Отец Г. Н. перестал вертеться в кресле.

Прежде чем кто-нибудь нарушил молчание, по радио начался отсчет времени. Десять, девять, восемь… Г. Н. быстро проверил взглядом наличие жидкости в наших стаканах. Пять, четыре, три… Я взглянула на кухонные часы и заметила, что они спешат. Вторая стрелка уже перешла за цифру «двенадцать». Два, один, ноль.

— С Новым годом!

Г. Н. поднял свой стакан, и все последовали его примеру, чокаясь и выпивая. Даже господин Найт поднялся со своего кресла и присоединился ко всей компании. Г. Н. поцеловал Шейлу и меня в щеки, обнял родителей, затем повернулся к Морган и обхватил руками ее сопротивлявшееся тело.

Теперь его голос звучал мягко и интимно.

— Я боялся. Нуждался в том, чтобы со мной в доме все время находился кто-нибудь еще.

— Если бы ты сказал мне это, — прошептала Морган.

— Вот, говорю.

Рука госпожи Найт дернулась, ее стакан наклонился, пролив на стол херес. Она вскочила и взяла полотенце, чтобы вытереть лужицу. Все наблюдали за ней.

Когда стол был насухо вытерт, Г. Н. сказал Морган:

— Пойдем спать.

Она мгновенно согласилась, и они покинули кухню, не глядя на нас.

За ними захлопнулась дверь, и послышался звук шагов, поднимавшихся по лестнице. Наверху открылась и закрылась другая дверь. Госпожа Найт выжала полотенце в раковину. Ее муж снова стал вращаться в кресле.

— Слава богу, — произнесла госпожа Найт. Ее голос прозвучал громко, и я поняла, что радио выключено.

Мы собрали пустые стаканы и поставили их в раковину. Госпожа Найт снова заткнула пробкой почти пустую бутылку виски.

— Вам придется остаться на ночь, — сказала она приветливо. — Я не думаю, что эта пара появится раньше утра. Достану с мансарды спальные мешки, и вы вполне удобно устроитесь на диванах в передней.

Она звякала посудой, убирая миски и кухонные принадлежности. Господин Найт тихонько мычал мелодию песни «Старое доброе время». Собаки улеглись поближе к камину по обе стороны от вращавшегося кресла.

Передняя комната отличалась внушительными размерами. На полу новый зеленый ковер, у стен — серванты с хрустальной посудой и два больших дивана, обитые цветочной набивной тканью. Здесь стояли также два сочетающихся по цвету простых кресла и одно вращавшееся кресло. Я заметила, что этой комнатой не часто пользовались, и объяснила это тем, что госпожа Найт большую часть времени проводит в кухне. В этой комнате было что-то величавое, то, чего я ожидала от всего дома.

Впрочем, диваны были удобны, и мы с Шейлой влезли в слегка сыроватые спальные мешки.

— Мне нравится цвет твоих волос, — сказала Шейла, перед тем как выключила свет. — Сначала это шокирует немножко, но все же идет тебе.

Довольно быстро она уснула. При лунном свете, проникавшем сквозь щель между занавесками, я едва различала движение ее ровно дышавшей груди. Сама думала о Гевине. Гадала, где он сейчас, мучится ли от одиночества или испытывает страх. Хотелось прижаться к нему, почувствовать покой и уверенность от ощущения взаимного тепла.

Должно быть, я задремала, потому что была разбужена в предутреннее время шумом автомобильного мотора. Кто-то уезжал. Я встала с дивана, подошла к окну посмотреть. Увидела задние фонари машины, ехавшей по полю к дороге, и лучи желтого света, бившие из передних фар. Однако луна скрылась, и я не могла заметить, чья это была машина.

Я поднялась по лестнице на цыпочках в туалет и на обратном пути столкнулась с Морган, шедшей из кухни.

— Кэт?

— Да.

— Ты проснулась? Хочешь чаю?

Мы вернулись на кухню, и Морган включила чайник. От углей в камине еще исходило свечение. Собаки спали, прижавшись друг к другу, у самой решетки. Когда чай был готов, мы выключили электричество и сидели при свете камина. Я — в кресле господина Найта, Морган на полу рядом с собаками. Она теребила пальцами их уши, а они вздыхали во сне.