Падение племени Йескелов - [2]

Дима строго глянул на него, поджал губы:

— Не хнычь. Белоручка какой! — И выругался: — Инде-ец!

— Мы не хнычем и не стонем, не горим мы и не тонем! — озорно пропел Славка, и сам удивился, что получилось в рифму. — Здорово! Димка, давай я все твои распоряжения стихами буду говорить?

— Скажи своим ногам, чтобы бежали к вёдрам на кухню.

— Чтобы на кухню? Это я сейчас… Хочешь кушать фарш — бегом на кухню марш! Так ведь я же поэт! Просто Михалков! Ура! — И, подпрыгивая подобно козлёнку, Славка помчался туда, где хлопотливый лагерный завхоз готовил кухню к походу.

А Йескела поплёлся, мрачно опустив голову. «Ладно же, — думал он, — всё равно я докажу вам… Ему очень хотелось совершить такой подвиг, чтобы все удивлялись его мужеству и находчивости, чтобы ребята потихоньку указывали на него пальцами и восхищенно шептали: «Смотрите, Йескела — Соколиное перо! На вид как будто невзрачный, а на деле, ух какой!»

В лагере стоял деловитый гомон. Солнце поджаривало коричневые спины ребят, но ветерок знал своё дело — обдувал, и работа подвигалась хорошо. Вёдра вовсе не были такими уж грязными, но всё равно их драили и драили. Славка всё ещё упражнялся в рифмовке и выкрикивал лозунги вроде: «Чисти вёдра веселей — каша сварится скорей!»

— Крутояров! Димка! — Это прибежал связной. — Прими пакет.

Дима вскрыл самодельный конверт. На листке бумаги было написано:

Из штаба ОКО. Секретно.

От развилки дорог азимут 155 до большого камня, дальше по знакам. Собраться всему звену сразу после полдника. Пароль обычный. Нач. штаба».

Дима просиял:

— Начинается!

Все знали, что когда совет отряда имени Олега Кошевого (отряд Кошевого Олега — ОКО) начинает именоваться штабом, а вожатый отряда Сергей — начальником штаба, дело принимает серьёзный оборот.

2

Записка пришлась по душе и Алёше: от неё веяло таинственностью. Конечно, лучше бы не писать приказ на бумаге, а прислать звену кусок берёсты с планом местности и перо сокола…

Хотя Алёша и сердился ещё на Славку, он всё же поделился с ним этой мыслью: «У индейцев всегда так». Славкины глаза заблестели.

— Берёста? Да? И на ней пометить, куда собраться. И перо сокола? Это — чтобы быстро?

— Как птицы.

— Красота!.. Вот Сергей этого не понимает.

— Не понимает, — угрюмо согласился Йескела, но, смягчаясь, добавил: — Хорошо ещё, что написал: «секретно».

— Интересно, что он придумал?

— А-а! — Алёша поморщился и пренебрежительно махнул рукой: что он может придумать, этот вожатый! Ведь он ничего не смыслит в традициях индейцев…

После полдника звено по одному, по два собралось в лесу. Пионерский бросок — пятьдесят метров шагом, пятьдесят бегом, пятьдесят шагом, пятьдесят бегом — и вот уже развилка дорог.

Дима отстегнул с руки компас:

— Ну, кто сегодня?

В звене был такой порядок — по азимуту ходили по очереди. Ребята сгрудились вокруг вожака, всем хотелось вести звено. Но Славка выкрикнул:

— Алёша ещё не ходил. Надо ему!

Славка хотел сделать товарищу приятное. К его удивлению, Йескела надул губы:

— Ну, ещё по компасу! Я и без вертушки могу. По компасу ерунда. Вот попробуйте без компаса.

— Как же без компаса, если нам указан азимут? Разве можно? — Толя Кузовлев в недоумении переводил свои голубые сияющие глаза с Алёши на Диму.

Йескела пожал плечами.

— А что особенного! Нам надо на северо-запад? Пожалуйста, проведу и без…

— Не на северо-запад, а на юго-юго-восток, — перебил Дима. — Ведь азимут сто пятьдесят пять.

Алёша не смутился:

— Ну, это всё равно. Можно и на юго-юго-восток. Идите за мной.

Но сам он не скоро покинул развилку дорог. Сначала он побродил вокруг деревьев, осматривая их, долго глядел на небо, потом сидел на корточках, размышляя над муравьиной кучей. Все ждали.

— Идём! — воскликнул он наконец и двинулся в лес.

Дима, соглашаясь, кивнул, и звено пошло за Алёшей.

Шли молча. Славка старался идти около Йескелы. Может, тому понадобится помощь. Йескела почему-то начинал нервничать. Он поминутно оглядывался по сторонам и часто останавливался.

— Сбился? — тревожно спрашивал Славка.

— Вот ещё! — отвечал бесстрашный Йескела и шагал вновь.

Вдруг Дима крикнул:

— Стоп! Так мы забредём не знаю куда. — Он быстро определил азимут и махнул рукой в сторону. — Надо туда. За мной!

Алёша пробовал возмущаться и доказывать, что теперь они идут правильно, но его не послушали.

Через пять минут звено остановилось у большого гранитного валуна. Около него была выложена из веток стрела, метрах в тридцати от неё другая, потом ещё… От стрелы к стреле звено вышло к излучине Каменки.

Неуклюжей серой громадой вздыбился здесь высокий утёс. На вершине его чернеет расселина, а из неё, переплетаясь, словно в обнимку, тянутся к небу три узловатые сосны. Вокруг них топорщится невысокий и густой молодой сосняк. Раньше здесь шумел, споря с ветром, древний берёзовый лес. Но однажды — было это ещё в гражданскую войну — три красных партизана, отбиваясь от колчаковцев, попали на этот утёс. Они долго отстреливались, а когда патроны кончились, подожгли лес. Пламя и дым задержали врагов. Но всё же они прорвались. Тогда три смельчака бросились с утёса в реку. Берёзовый лес сгорел, а три сосёнки, подымавшиеся из расщелины, уцелели. Вольный ветерок разнёс их семена по земле, и вот молодой сосняк плотным ковром прикрыл обожжённое тело скалы, которую народ с тех пор прозвал Скалой отважных.