Султан не желал унаследовать совершенно разрушенный город, и, как покажет будущее, ему очень хотелось быть не только султаном турок, но и императором греков. Он был не против сохранить отдельные кварталы для будущих греческих подданных и разрешить им оставить себе тамошние церкви. Своевременная капитуляция нескольких поселений в городских стенах пришлась бы очень кстати. Пожалуй, это могло бы объяснить и судьбу церкви Святых Апостолов. Ее большое здание стояло недалеко от главной улицы, проходившей от того участка стен, где первые турки вошли в город, до Святой Софии и Ипподрома и района Старого дворца. Перед церковью должны были пройти целые толпы солдат-победителей, и кажется невероятным, что они не ворвались в нее и не опустошили, если только им не помешали силой. Следовательно, Мехмед должен был поставить особую стражу для охраны церквей. Мы можем только предполагать, что, возможно, он уже решил забрать Софийский собор как главный храм империи и обратить его в мечеть, дабы показать, что отныне надо всем главенствуют турки, но при этом оставить грекам, как второму народу империи, вторую по величине церковь. Как видно, он без всяких колебаний отдал ее патриарху всего через несколько дней после падения города. А то, что позднее патриарх отказался от нее по собственной воле, в данном случае не имеет значения[118].
Таким образом, хотя история Кантемира о капитуляции Константинополя явно выдумана, законники султана Сулеймана вовсе не были смешны, когда постановили, что город одновременно и был взят штурмом, и сдался сам.
