Падение Константинополя. Гибель Византийской империи под натиском османов - [54]

Еще более примечателен тот факт, что великий собор Святых Апостолов, второй по величине и славе храм в городе, пережил дни грабежа с нетронутой сокровищницей. Он находился недалеко от главной улицы, ведущей от Харисийских ворот; и бесчисленные толпы турецких солдат должны были пройти мимо него. Видимо, султан уже решил, что оставит его своим христианским подданным, отняв у них собор Святой Софии, и потому сразу же послал стражу для его защиты.

Позднее султаны будут не так снисходительными к христианам; и те шаг за шагом лишатся всех своих церквей. Но Мехмед Завоеватель, одержав свою победу, хотел показать, что считает и греков, равно как и турок, своими верными подданными. Христианская империя погибла; но он считал себя наследником ее императоров и как таковой помнил о своих обязанностях.

Первой среди этих обязанностей было позаботиться о благополучии православной церкви. Мехмед был в курсе ее трудностей последних лет и теперь мог полностью вникнуть во все детали. Он узнал, что сторонник унии патриарх Григорий Мамма бежал из Константинополя в 1451 году и что, по общему мнению греков, он таким образом лишился своего сана. Предстояло выбрать ей нового патриарха, и было очевидно, что есть только одна подходящая кандидатура, и это почтенный лидер противников церковной унии, ученый Георгий, или Геннадий, Схоларий.

Когда город пал, Георгий Схоларий сидел у себя в келье в монастыре Пантократора. Его большая трехчастная церковь сразу же привлекла к себе внимание грабительских орд. Пока одни из них опустошали монастырские здания, другие согнали монахов, чтобы продать их в рабство. Когда султан велел доставить Георгия пред свои очи, его не смогли найти. В конце концов выяснилось, что его купил богатый адрианопольский турок; того и впечатлило, и несколько смутило приобретение столь уважаемого и ученого раба, и он относился к Схоларию со всяческим почтением. Об этом доложили султану, и несколько дней спустя к хозяину в дом явились посланцы, чтобы препроводить Схолария в Константинополь.

Мехмед уже обдумал в общих чертах свою политику по отношению к греческим подданным. Они образуют милет, самоуправляемую общину в рамках империи под руководством своего религиозного главы – патриарха, который будет отвечать за них перед султаном. После недолгого обсуждения Георгий Схоларий согласился стать патриархом. Всех епископов, которых удалось отыскать поблизости, собрали и сформировали из них святой синод, и по просьбе султана они официально избрали Георгия под монашеским именем Геннадий на патриарший престол. Скорее всего, это произошло еще до отъезда султана из Константинополя в конце июня, но точные даты неизвестны. По всей видимости, прошло несколько месяцев до официальной интронизации Геннадия. Церемония состоялась, вероятно, 6 января 1454 года. Она проходила по византийскому образцу. Султан в роли императора принял нового патриарха на аудиенции и передал ему знаки сана, облачение, посох и нагрудный крест. Старый крест сгинул неизвестно где: либо пропал при разграблении города, либо его увез в Рим бывший патриарх Григорий Мамма, так что султан самолично вручил новому патриарху великолепный крест. Однако пришлось сочинить формулу, которую произнес султан. Она гласила: «Будь патриархом, и да сопутствует тебе удача и наша милость, и пользуйся всеми вольностями, которыми владели патриархи до тебя». Затем новоиспеченный патриарх сел на прекрасного скакуна, подаренного султаном, и направился в церковь Святых Апостолов – свою новую патриаршую церковь взамен превращенной в мечеть Святой Софии. Там, по старинному обычаю, его интронизацию провел митрополит Гераклейский. Затем он обошел город с крестным ходом, вернулся и поселился неподалеку от церкви Святых Апостолов.

Тем временем султан и патриарх совместно разработали новый устав для греческого милета. По словам Сфрандзи, который, вероятно, узнал обо всем, еще находясь в плену, Мехмед дал Геннадию писаную грамоту, где обещал ему личную неприкосновенность, освобождение от налогов, полную гарантию от низложения, полную свободу передвижения и право передавать эти привилегии преемникам навечно; аналогичные привилегии получили и главные митрополиты и сановники церкви, которые сформировали святейший синод. У нас нет причин сомневаться в этих словах, хотя обещанные гарантии от низложения, естественно, не отменяли права синода снять патриарха по причине неканоничности его избрания – такое часто случалось в византийские времена. Патриаршие летописцы следующего века утверждали, что в другом писаном документе султан обещал Геннадию признать законными все церковные обряды, связанные с заключением брака и похоронами, разрешить православным праздновать Пасху и свободно передвигаться в течение трех пасхальных дней, а также больше не обращать церкви в мечети. Право церкви управлять христианской общиной, по-видимому, считалось само собой разумеющимся, если судить по более поздним бератам[93] турецких властей, подтверждавшим избрание епископов и излагавшим их обязанности. Церковные суды были наделены полномочиями рассматривать любые тяжбы между православными, связанные с церковными делами, в том числе по вопросам брака и развода, завещаний и опекунства над малолетними. Учрежденные патриархом светские суды рассматривали остальные гражданские дела между православными. Турецкие суды занимались лишь уголовными преступлениями и делами, в которых были замешаны мусульмане. Налоги, которые греческая община должна была уплачивать государству, церковь сама не собирала. Это была обязанность местного головы. Однако от церкви могли потребовать, чтобы она пригрозила отлучением и другими духовными карами тем христианам, кто уклонялся от уплаты налогов или иными способами не подчинялся государственным порядкам. Духовенство освобождалось от налогов, хотя могло вносить деньги само – номинально добровольно. Из христиан только священнослужителям разрешалось отращивать бороду, и все христиане должны были носить платье, отличное от мусульманского, и всем запрещалось владеть оружием. У них и дальше продолжали отбирать детей для янычарского корпуса.