Падение Константинополя. Гибель Византийской империи под натиском османов - [43]

Эти успехи не давали христианам пасть духом. 23 мая последний раз произошло нечто ободряющее. В тот день, как и раньше, турки пытались подвести подкоп под стену Влахернского квартала; но на этот раз греки сумели окружить и схватить нескольких минеров, включая старшего офицера. Под пыткой он рассказал, где расположены все сделанные турками подкопы. В течение этого и следующего дня Грант разрушил их один за другим. Последним уничтожили тот, вход в который был хитроумно замаскирован одной из деревянных башен султана, и, если бы его план не был выдан, его ни за что бы не обнаружили. После этого турки больше не пытались делать подкопов.

Возможно, они поняли, что напряжение, которому подвергались защитники, делало их работу за них. Примечательно, что погибло немного христиан, зато немало было ранено, и всех мучили усталость и голод. Запасы боеприпасов, особенно пороха, подходили к концу, и еды становилось все меньше. А 23 мая, в день победы над минерами, надежды христиан понесли страшный удар. В тот день заметили корабль, который плыл по Мраморному морю, преследуемый группой турецких судов. Он оторвался от них, и под покровом тьмы защитники открыли заграждение, чтобы его впустить. Сначала думали, что это предвестник идущего на помощь флота. Но оказалось, что это та самая бригантина, которая вышла двадцать дней назад на поиски венецианцев. Она обошла вдоль и поперек острова Эгейского моря; но венецианских кораблей нигде не было, и даже не было никаких слухов о том, что они ожидаются в ближайшее время. Когда стало ясно, что дальше искать бесполезно, капитан спросил моряков, чего они хотят. Один сказал, что глупо возвращаться в город, который, вероятно, уже в руках турок. Но остальные заставили его замолчать. Они объявили, что их долг – вернуться и рассказать обо всем императору, пусть даже им грозит смерть. Когда они пришли к императору, он в слезах поблагодарил их. Ни единая христианская держава не вступила в бой за Христову веру. Он сказал, что теперь городу осталось только положиться на Христа и его Матерь и на святого Константина, его основателя.

Но и эта вера подверглась испытанию. Казалось, сами небеса обратились против города. В те дни все снова вспомнили пророчества о гибели империи.

Первым христианским императором был Константин, сын Елены; последнего будут звать так же. Еще люди вспоминали пророчество о том, что город не падет на растущей луне. Это ободрило защитников во время атаки на предыдущей неделе. Но 24 мая ожидалось полнолуние; а убывающая луна предвещала опасность. В ночь полнолуния случилось затмение, и три часа было темно. Вероятно, именно на следующий день, когда все горожане узнали, какие безнадежные вести доставила бригантина, а затмение привело их в еще большее уныние, тогда они и воззвали к Богородице в последний раз. Верующие на своих плечах пронесли ее святой образ по улицам столицы, и все, кто мог оставить стены, влились в крестный ход. И когда он шествовал, неспешно и торжественно, икона внезапно соскользнула с помоста, на котором стояла. Когда люди бросились ее поднять, им показалось, что она сделана из свинца; и лишь с большим трудом ее удалось водрузить на место. Затем, по окончании крестного хода, над городом разразилась гроза. Град едва не сбивал с ног, а дождь лил как из ведра, так что целые улицы были затоплены и детей чуть не сносило потоком. Крестный ход пришлось остановить. На следующий день, как если бы этих дурных предзнаменований было недостаточно, весь город затянуло густым туманом – неслыханное явление в этой местности в мае. Сам Господь Бог облачился в завесу, чтобы скрыть свой уход из города. Той же ночью, когда поднялся туман, люди заметили, что купол великого храма Святой Софии заиграл странными огнями. Их было видно даже из турецкого лагеря, а не только горожанам; и турки встревожились тоже. Самого султана пришлось успокаивать его мудрецам, которые истолковали знак как свидетельство того, что свет Истинной Веры скоро осияет священное сооружение. У греков и их итальянских союзников не нашлось столь же утешительного толкования.

Со стен можно было видеть и огни, мерцающие вдали за турецким лагерем, где нечему было гореть. Некоторые дозорные с надеждой заявили, что это жгут костры войска Яноша Хуньяди, которые идут спасать осажденных единоверцев. Но никакой армии не появилось. Что это были за странные огни, никто так и не узнал.

Тогда министры императора снова обратились к нему, упрашивая бежать из города, пока это еще возможно, и организовать защиту Христовой веры из более безопасного места, где он, быть может, нашел бы поддержку. Император был так изможден, что упал в обморок во время беседы. Придя же в себя, он еще раз повторил им, что не покинет свой народ и умрет вместе с ним[70].

Май подходил к концу; и в садах и живых изгородях расцвели розы. Но луна убывала; и жители древнего Византия, символом которого была луна, стали готовиться к перелому, в наступлении которого никто не сомневался.

Глава 9. Последние дни Византии

Надежды христиан угасали. Но и в турецком лагере царило уныние и общее чувство безвыходности. Осада длилась уже семь недель, однако огромная турецкая армия с ее великолепными военными машинами почти ничего не добилась. Пусть оборона устала, пусть ей не хватает людей и ресурсов и стены города сильно повреждены. Но пока еще ни одному солдату не удалось проникнуть за них. Все еще оставалась опасность, что с Запада придет помощь. Агенты Мехмеда донесли ему, что целый флот получил приказ отправиться из Венеции, и ходили слухи, что он уже дошел до самого Хиоса. Всегда оставалась возможность, что венгры двинутся за Дунай. В первые дни осады в турецкий лагерь прибыло посольство от Яноша Хуньяди и сказало, что поскольку Хуньяди уже не регент Венгрии, то трехлетнее перемирие, подписанное им с султаном, уже не имеет силы