Падение Коцита - [253]

В результате чего дальние походы для молодёжи были озвучены шаманами для всех племён данной опытной делянки Маггиф — обязательным условием при переходе во взрослое состояние. А сами участники дальних походов, вплоть до своего возвращения, объявлялись табу. Вернулись, ритуальная ночь в мужском доме племени. Забираются пробы, экспресс-анализ. Интересные экземпляры отправляются шаманами в ритуальное уединение, для более полного исследования. Остальных не интересны… Внешним признаком нахождения в состоянии табу являлась соответствующая раскраска тел….

36–11

Ка-кш-ак много слышал о заброшенном городе древних. Там, во глубине джунглей. Издавна в племени передавались рассказы о таинственных развалинах, увитых лианами изображениях гневных лиц забытых богов. Сложенные из гигантских глыб низкие храмы скрывали внутри себя секретные входы в неизвестные подземелья, сулящие неизведанное. А между корней деревьев выглядывали из земли части чего-то, что могло одарить нашедшего невиданным могуществом. Или обречь неосторожного на невиданные страдания. Сами шаманы избегали ходить в указанное предками место. Шаманы говорили, что осколки давно прошедшего спят, но могут проснуться. Шаманы даже наложили табу на древний город для всех, уходящих в дальние походы, чтобы стать взрослыми. Но шаманы не возражали, если взрослые воины, оставившие потомство, попробовали найти своё счастье, — или свою смерть, — там, среди странных зеленоватых камней, помнящих давнее и дивное.

Шаманы древности врезали в плоть камней сложные узоры. И татуировки, наносимые на тела людей племени за их заслуги, — были взяты шаманами всех племён с тех древних стен таинственных храмов неведомым богам. Забытые, навевающие дрожь воспоминания о былом могуществе, развалины служили темой для рассказов молодых, не прошедших даже первого посвящения. Время от времени кто-то из людей племён, живших тут изначально, с тех пор, как была создана земля, — уходили к тайным останкам строений неизвестных, ушедших во глубины времён. Иногда отчаянные головы возвращались в свои пальмовые хижины на своих ногах. И долго потом будоражили уши слушателей рассказами о невидимых взглядах, безучастно следящих из загадочных стен за мимолётными пришельцами. О чудовищных запахах, стелящихся по земле невидимыми змеями, или вырывающимися из тайных отверстий в изломанных неведомым оружием стенах. О призрачных видениях, возникающих под сенью джунглей, говорили вернувшиеся, о словно выплывавших из неведомых отверстий невидимых подземелий…

В таких случаях шаманы смеялись, что сны забытых богов пощадили неосторожных.

Иногда, очень редко, ушедшие в неизвестность приносили нечто древнее, оказавшееся полезным. Навершие копья, передаваемого от вождя к вождю в племени Ка-кш-ака, было давным-давно принесено оттуда. Говорили даже, что герой спускался в подземелья, уводящие в глубины тайно могущественного. И там, в каменной стене, покрытой вырезанными изображениями, взгляд на которые кружил голову и сжимал сердце, — торчало это нечто, на треть вонзённое в камень. Поражённый камень стал мягким, как глина. И вынуто было это из камня, и принесено в племя. Чем оно, это неизвестное, было в древности, не могли сказать даже самые могущественные шаманы. Но наконечник копья получился отменный. Любой щит воинов любого племени пробивал он. Любую, самую толстую шкуру самого страшного хищника пробивал он. И в дождливые ночи испускал он слабый, призрачный, чарующий души свет. Вселявший в сердца видевших его трепет пред тайным.

Символом власти вождя стало копьё с этим наконечником. Но шаманы предупредили, что опасно часто поить кровью принесённое из прошлого. Потому что тогда может проснуться ото сна оно…

Иногда ушедшие не возвращались. Только ночью слышался, далеко-далеко, дикий крик, исполненный такой боли и такого ужаса, каких нет больше на этой земле. И снился сон всем, и мужчинам, и женщинам, и детям. Во всех племенах снился сон тот. Всем снился. Сон о том, что в таком-то племени был такой-то. И ушёл он в тот город, и не вернётся больше никогда. Потому что на краткий миг проснулось спящее. Или вернулись ушедшие. Или выглянули из-под земли убежавшие под землю.

И ходили шаманы в то племя. И, вернувшись, подтверждали они. Да, был такой. Да, ушёл. Да, не вернулся…

Шаманы безбоязненно ходили по джунглям. От злых духов их защищало умение. А из людей никто не поднимет руку на шамана, даже на главного шамана вражеского племени никто не поднимет руки. Потому что шаманы служат богам. А боги не прощают обид.

Да и зачем желать зла шаманам? Людям племён приказывают вожди племён. А шаманы — они особенные. Шаманы, это — шаманы…

36–11

Ка-кш-ак — не дурак.

Ночь — время злых духов. Ночью просыпается то, что спит днём. Поэтому в забытый город надо ходить днём. Он как раз так и задумал, чтобы побродить по спящим развалинам днём. Днём шумно. Кричат птицы. Верещат обезьяны. По земле всякое бегает, ползает и ходит. Ну и он пройдёт — под шумок.

Надо только найти это секретное место.

Нет, не зря он давал такие богатые дары шаману! Шаман — это тоже люди. Даже если слушает богов — тоже люди. А люди любят, когда им дарят дары. Когда дарят дары, можно сидеть спокойно и кушать. Это хорошо.