Падение Эбнера Джойса - [76]

Идеи доктора Гауди получили широкое распространение. В книжных лавках его труд соперничал с приключенческими романами; во всех поездах дальнего следования «Вперед и ввысь» вручали пассажирам. Один из экземпляров книги достиг Хэйсвилла, штат Иллинойс, и попал в руки Джерда Стайлса.

II

Джерд был невежественный и довольно самонадеянный малый лет двадцати четырех, который рассчитывал добиться успеха в жизни и изыскивал средства для достижения этой цели. У него был упрямый подбородок, проницательный взгляд и смутные, но весьма честолюбивые устремления. Что еще нужно для успеха?

Жил он на ферме. Ему нравилась сельская жизнь, но не нравилась сельская работа: обстоятельство, дававшее некоторые основания его собратьям-фермерам подозревать в нем бездельника. Он предпочитал бродить по полям, в то время как другие обрабатывали их. У него были свои взгляды на жизнь, какие ни есть, а свои, но когда ему попадалась какая-нибудь книга, что случалось время от времени, он прочитывал ее.

«Вперед и ввысь» дала ему прочесть дочь окружного прокурора, полагая, что книга подстегнет его и придаст его расплывчатым мечтам более определенные очертания, ибо она тоже хотела, чтобы Джерд добился успеха, и отнюдь не намеревалась ждать до бесконечности. Джерд перелистал книгу. Он не задержался на банальных рассуждениях добрейшего доктора о честности, усердии и тому подобном, так как где-то уже читал об этом, но столь же банальные истины об искусстве приковали его внимание. «Пожалуй, все это так и есть, — размышлял Джерд, — во всяком случае, я не прочь попробовать», — решил он, движимый не столько жаждой самоусовершенствования, сколько сильным желанием быть, что называется, при деле.

Примерно в это время началось «обращение» Хэйсвилла при помощи Передвижной выставки художников Запада. Ее основателями была горсточка «столичных» художников и литераторов: Эбнер Джойс, известный поборник правдивости в искусстве; Эдриен Бонд, эстет, но не без похвальной склонности к натурализму; Стивен Джайлс, декоратор, посвятивший себя отделке жилищ великих мира сего, но еще не окончательно забывший о своем деревенском происхождении; и один-два преподавателя из Академии художеств. Все они считали, что искусство призвано духовно возродить деревню. Их основной принцип гласил, что любое изображение природы уже есть произведение искусства, и они были твердо убеждены в том, что виды маисовых полей Индианы, написанные самими жителями Индианы, принесут фермерам Иллинойса неоценимую пользу. И вскоре тридцать — сорок холстов, отправленных по городам железнодорожной линии Бэйнсвилл — Миллер — Крауфорд, прибыли в Хэйсвилл и, выглядывая из своих позолоченных рамок, вступили в соперничество с наклейками на персиковых консервах и с вывесками на палатках местной ярмарки.

— Ну, Джерд, — сказала дочь окружного прокурора, которая была секретарем-корреспондентом женского клуба, деятельности которого Хэйсвилл был обязан этим высокохудожественным зрелищем, — теперь ты видишь, что можно сделать?

Джерд видел. Разгуливая по ферме, он то нацеливался глазом на гумно, то погружался в длительное созерцание однообразного ландшафта прерий. Страстное желание приступить к делу, не остаться в стороне день ото дня становилось все сильнее; у него просто руки чесались от нетерпения.

— Пожалуй, я и сам смог бы делать что-нибудь такое, — говорил Джерд, — я люблю деревню и мне всегда давались всякие поделки; если б только кто-нибудь научил меня, как начать.

Хэйсвиллская школа недавно отметила свой пятилетний юбилей открытием «отделения живописи»: с десяток молодых девиц, которыми в меру своих сил руководила весьма энергичная леди, окончившая Академию доктора Гауди, прилежно занимались рисованием всякой всячины.

— Почему бы тебе не попросить мисс Уэбб помочь тебе? — спросила дочь окружного прокурора.

— Не могу же я заниматься с целой оравой девиц, — огрызнулся Джерд.

— Разумеется, не можешь, — последовал поспешный ответ, — сделай это частным порядком, индивидуально. Поучись у нее немного, а затем продолжай самостоятельно.

В артистической атмосфере школы Джерд почерпнул кое-какие элементарные сведения о красках, холсте и композиции, а затем и сам принялся за работу. «Для начала мне бы что-нибудь пообъемистее да попроще», — говорил он. Стояла осень; что могло быть объемистее, проще, доступнее, чем обыкновенная тыква? «Некоторые из них рисуют виноград и персики, — рассуждал Джерд, припоминая Передвижную выставку, — но у нас-то здесь почти один маис да тыквы. Пожалуй, мне лучше держаться фактов, то бишь реальности», — поправился он, ибо вирус жаргона художников уже успел распространиться по Хейсвиллу.

Он избрал тыкву. И он остался верен ей до конца. Но большего и не требовалось. Тыква дала ему славу (довольно своеобразную) и богатство, о каком его собратья-фермеры не могли и мечтать.

III

Итак, Джерд остановился на тыкве и прославил ее, а в положенное время тыква прославила его. Во всем Рингголдском округе и даже за его пределами он стал известен как «тыкваист». Он изображал сей округлый и благородный плод в разнообразных видах и в разнообразном окружении. То искусно рассекал тыкву надвое и ставил на край ящика с отрубями, где она, резко выделяясь на темном фоне, блистала всем великолепием красок от ярко-оранжевой до коричневой; то клал ее на пороге амбара и ставил рядом грабли или вилы, а еще несколько тыкв смутно вырисовывались в глубине.