Падение Эбнера Джойса - [46]
Однако дела уже шли на лад. Самый красивый и самый юный цветок фамильного древа раскрывался под мягким ветерком пробуждающегося чувства совершенно независимо от безрассудной привязанности старого, искривленного корня, от безразличия крепкого ствола и от озабоченного шелеста листвы. Цветок осматривался по сторонам и поглядывал вниз, словно его манил естественный здоровый аромат простой и милой земли, хотя, кажется, не той, что бывает на площадках для игры в гольф.
Пресиоза собиралась вернуться на землю.
— Что ж это такое? — повторяла она. — Я даже не знаю его имени!
Когда Игнасу Прочнову удалось переехать в «Крольчатник», он мысленно поздравил себя с тем, что сделал заметный шаг вперед на пути к успеху.
«Боже милосердный! — подумал Маленький О’Грейди после того, как Прочнов, искренне и просто, без всякого ложного стыда, сообщил ему об этом. — Можно себе представить, как он жил до сих пор!»
«Крольчатник», или «Кроличий садок», или «Кроличья нора» — все эти названия относились к одному и тому же дому — был злосчастной собственностью, не приносящей дохода, и в периоды, когда заканчивалась одна полоса процветания, а нового прилива благополучия оставалось только ожидать, арендной платы с него едва хватало на выплату налогов. Деловые центры перемещались, акции то падали, то поднимались, и старый Иезекииль Кроль надеялся, что придет время, когда квартал, где находится его дом, окажется в какой-то мере респектабельным. А пока разбитые стекла, особенно в верхних этажах, обычно оставались не вставленными, двери перекошенными, потолки закопченными, коридоры никто не убирал, если не считать тех случаев, когда сами жильцы, создав, по выражению Маленького О’Грейди, команду подметальщиков, устраивали еще больший беспорядок и поднимали целые тучи пыли.
— Вы, безусловно, попали во дворец, — заявил Маленький О’Грейди, как только забежал проведать нового жильца. Это произошло на третий день после того, как Прочнов поселился в «Крольчатнике»: он едва успел разложить свои жалкие пожитки и прикрепить к двери табличку со своей фамилией. Но Маленького О’Грейди совершенно не заботили правила приличия, ему ничего не стоило переступить любую границу и прорваться через любой барьер.
— Как это вы надумали переехать к нам? — спросил он, усаживаясь на кровать. — Захотели стать «братцем-кроликом»?
— Я решил, что должен жить там, где могу и людей повидать и себя показать.
Прочнов говорил с мягким акцентом, придававшим его речи что-то оригинальное и приятное. Если бы он поселился среди англосаксов на три-четыре года раньше, его выговор был бы куда лучше; а задержись он еще на три-четыре года, — бедствие было бы непоправимо.
— Ну еще бы! Здесь мы на виду, — заметил О’Грейди. — По залам толпами ходят миллионерши и аристократки с золотыми коронами на голове и мешками золота в руках... Как бы не так! Впрочем, однажды тут побывала настоящая гранд-дама. Она зашла, когда здесь жил Джайлс, — и казалось, весь дом содрогнулся при ее появлении! Мы потеряли сон и аппетит и целый месяц ни о чем другом не думали. То была миссис Пенс, — полагаю, вы о ней и не слыхали. Денег — куры не клюют... Муж — глава какого-то колоссального треста... Дом — как первоклассный отель... Профиль у этой дамы — самый красивый в наших штатах. «Стив, — сказал я Джайлсу, — ради всех святых, представь меня! Делай со мной что хочешь, но устрой так, чтобы я мог вылепить эту очаровательную головку!» Он не захотел. Тогда еще Джайлс жил в одной из больших комнат внизу. Хорошая комната, не чета нашим верхним. К тому же он мог придавать своей комнате любой вид. А теперь он уехал. Какая была возможность!
Маленький О’Грейди огорченно раскачивался на кровати — она скрипела и качалась под ним.
— Покажите что-нибудь из своих вещей, — внезапно попросил он. К нему вдруг вернулось обычное безмятежное настроение. —Я чувствовал запах вашего кофе и слышал вашу мандолину, а теперь мне хочется взглянуть на ваши работы.
— Я только что продал две-три своих лучших вещи, — ответил Прочнов. — Это и позволило мне переехать сюда.
— Продал картины! — воскликнул Маленький О’Грейди, в изумлении вытаращив глаза. — Продал... и деньги истратил?
— Да, почти все.
— Жаль, ну ладно... Дело в том, что мы обычно устраиваем ужин после продажи картин. Последний раз это было с полгода тому назад. Мы успели проголодаться! Ну да ладно. Покажи-ка мне что-нибудь.
Прочнов посмотрел на Маленького О’Грейди откровенно оценивающим взглядом. Маленький О’Грейди весело замигал своими серо-зелеными глазами и тряхнул пушистой рыжей шевелюрой.
— Можешь не сомневаться. Уж я-то сумею отличить хорошую вещь от дряни. Что это за рулон коричневой бумаги, вон там, за умывальником?
Прочнов достал рулон.
— Так, пустяки! Проект отделки одного дома, который я сделал года три тому назад. Да вот не выгорело, — кажется, так у вас говорят?
— С подобными затеями обычно не выгорает, — заметил О’Грейди. — В этом вся загвоздка. Дай-ка я взгляну.
— Да ничего особенного, — сказал Прочнов, разворачивая рулон. — Сейчас я сделал бы по-другому. Это я показываю рядовым заказчикам.
Аннотации в книге нет.В романе изображаются бездушная бюрократическая машина, мздоимство, круговая порука, казарменная муштра, господствующие в магистрате некоего западногерманского города. В герое этой книги — Мартине Брунере — нет ничего героического. Скромный чиновник, он мечтает о немногом: в меру своих сил помогать горожанам, которые обращаются в магистрат, по возможности, в доступных ему наискромнейших масштабах, устранять зло и делать хотя бы крошечные добрые дела, а в свободное от службы время жить спокойной и тихой семейной жизнью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В каждом доме есть свой скелет в шкафу… Стоит лишь чуть приоткрыть дверцу, и семейные тайны, которые до сих пор оставались в тени, во всей их безжалостной неприглядности проступают на свет, и тогда меняется буквально все…Близкие люди становятся врагами, а их существование превращается в поединок амбиций, войну обвинений и упреков.…Узнав об измене мужа, Бет даже не предполагала, что это далеко не последнее шокирующее открытие, которое ей предстоит после двадцати пяти лет совместной жизни. Сумеет ли она теперь думать о будущем, если прошлое приходится непрерывно «переписывать»? Но и Адам, неверный муж, похоже, совсем не рад «свободе» и не представляет, как именно ею воспользоваться…И что с этим делать Мэг, их дочери, которая старается поддерживать мать, но не готова окончательно оттолкнуть отца?..
«Эдвинъ Арнольдъ, въ своей поэме «Светъ Азии», переводъ которой мы предлагаемъ теперь вниманию читателя, даетъ описание жизни и характера основателя буддизма индийскаго царевича Сиддартхи и очеркъ его учения, излагая ихъ отъ имени предполагаемаго поклонника Будды, строго придерживающагося преданий, завещенныхъ предками. Легенды о Будде, въ той традиционной форме, которая сохраняется людьми древняго буддийскаго благочестия, и предания, содержащияся въ книгахъ буддийскага священнаго писания, составляютъ такимъ образомъ ту основу, на которой построена поэма…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
Томмазо Ландольфи очень талантливый итальянский писатель, но его произведения, как и произведения многих других современных итальянских Авторов, не переводились на русский язык, в связи с отсутствием интереса к Культуре со стороны нынешней нашей Системы.Томмазо Ландольфи известен в Италии также, как переводчик произведений Пушкина.Язык Томмазо Ландольфи — уникален. Его нельзя переводить дословно — получится белиберда. Сюжеты его рассказав практически являются готовыми киносценариями, так как являются остросюжетными и отличаются глубокими философскими мыслями.