Падение Эбнера Джойса - [17]
— Бонд вполне приличный малый, — заступился за приятеля Джайлс. — Из него выйдет хороший муж, он добр, будет заботиться о ней.
— Но неужели вы хотите, чтобы он женился на ней — такой дерзкой, распущенной, превращающей в забаву чужие страдания?
— Она славная девчурка, — терпеливо возразил Стивен, — эти ее увлечения вскоре пройдут, и она станет хорошей женой, не хуже других.
Стояли тихие, неяркие, словно умиротворенные дни, будто осень медлила уйти и уступить место декабрю. Рука зимы еще не коснулась бурых полей, расчищенных и прибранных. Воздух был неподвижен и свеж, а солнечный свет щедро заливал холмы и лощины, и они, играя смягченными оттенками — от коричнево-желтого до мечтательно-голубого, уходили к неясной, зыбкой черте горизонта. Усадьба Джайлса располагалась высоко по обрыву; вниз по реке были разбросаны островки, и на самом дальнем из них, в двух-трех милях отсюда, виднелись строения.
— Ну, пошли на скотный двор! — скомандовала Клайти после того, как приезжие полюбовались видом, открывавшимся с обрыва. — Эдриену нельзя терять время!
Джайлс повел гостей к опрятному сараю.
— Однако здесь совсем сухо! — вскричала Клайти.
— Вы думали, мы все время шлепаем по колена в грязи, — недовольно возразил Эбнер.
— А что касается скуки — то здесь, наверное, не скучно ни зимой, ни летом. И кроме того, рядом город, — Клайти указала рукой на поселок, видневшийся вдали.
Да, родители Джайлса позаботились о том, чтобы у них не было скучно. В доме нашлись и книги и журналы; пара добрых рысаков, вместительный экипаж, да про запас и другие средства передвижения; телефон и пианола с набором валиков, которые ежемесячно менялись; кругом жили такие же почтенные фермеры, с которыми они не уставали поддерживать самые добрососедские отношения.
— Надеюсь, вам не сразу наскучит наше провинциальное житье? — добродушно спросила Медора.
— А разве мы скучали в прошлый раз? — возразил Бонд.
— За нас не беспокойтесь, — бросила Клайти.
Медора Джайлс взяла Эбнера под свою опеку. Она отлично понимала, какого Эбнер мнения о ней, и решила позабавиться, показав ему себя в более благоприятном свете, но не делая, однако, больших уступок. В ее манере одеваться и держать себя, во всем ее облике сквозили необычайная утонченность, изящество, сдержанность. Она, конечно, не станет совсем другой даже дома, в провинции. Но она покажется перед Эбнером в обстановке, соответствующей его деревенским вкусам, и он, быть может, простит Медоре несколько необычные привычки.
Как нельзя более кстати заболела одна из служанок. Принявшись хозяйничать, Медора взяла в помощники Эбнера. Она научила его отбивать мясо, затем стала доверять ему более ответственные дела, и вскоре Эбнер, присев у кухонной плиты и принимаясь взбивать яйца в большой желтой миске, совсем иными глазами смотрел на Медору. Не было, казалось, на свете женщины более умелой, проворной, домовитой. Неужели перед ним была та самая особа, которую он видел в нелепо убранной мастерской, где, восседая за чайным столиком, она с многозначительным видом совещалась о пустяках с разодетыми и развязными вертушками и, несколько рисуясь, играла сахарными щипчиками?
Медора была все такая же изящная, легкая. Все так же смущала она Эбнера своей необычностью; зато она всегда знала, где что найти, вплоть до фильтра от терки для мускатного ореха и умела обращаться со всей этой утварью. Видно было, что ферма для нее — родной дом. И Эбнер тоже почувствовал себя как дома.
Чтобы поразить гостя, Медора попросила Эбнера помочь ей накрыть на стол. Он заметил с облегчением, что ему не придется возиться с разного рода бесполезными предметами, которые он видел в студии; вместе с тем вся сервировка резко отличалась от тяжелой и безобразной, потемневшей от времени посуды во Флетфилде и от грубых столовых приборов его квартирной хозяйки. До сих пор Эбнер мирился с полным пренебрежением миссис Коул к убранству стола, ему даже нравилась эта черта; но сейчас ему вспомнилась ее столовая, и он отчетливее, чем когда-либо, видел пятна на скатерти, трещины на тарелках, пыльные дорожки, свисавшие с полочки над камином, и неряшливую служанку. «Смогу ли я вернуться туда?» — мелькнуло у него в голове.
В довершение ко всему Медора усадила Эбнера на почетное место и предложила ему отведать приготовленное ею блюдо. Эбнер попробовал и был покорен. Ему стало ясно, что и хороший пансион в сущности — плох, и даже наилучший — всего лишь посредственная, временная замена домашнего уюта.
В течение дня телефон сделал всеобщим достоянием весть о приезде Эбнера, а на следующее утро, вскоре после завтрака, со двора донесся клич:
— Эй-о, соседи!
В щегольском экипаже, запряженном красавцем жеребцом, восседал Леверетт Уайленд.
— Как он здесь очутился? — спросил Эбнер у Джайлса, стоявшего рядом у окна гостиной.
— Его участок милях в трех-четырех вниз по реке, — ответил Джайлс, отыскивая свою шляпу.
Тем временем Клайти, постучав по стеклу соседнего окна, выбежала в чем была встречать Уайленда.
— Он всегда приезжает сюда на рождество с семьей, — сказал Стивен.
