Падение царского режима. Том 5 - [28]
Председатель. — Вот один из рапортов, относящийся, кажется, к 1912 году. Есть здесь ваша рука, на этой странице? (Показывает бумагу.)
Золотарев. — Есть.
Председатель. — Что написано вашей рукой?
Золотарев. — «Прошу Виссарионова переговорить и прошу обратить внимание на мою отметку в рапорте».
Председатель. — А это — карандашом налево, чья рука?
Золотарев. — Макарова.
Председатель. — «Прошу его высокопревосходительство С. Е. Виссарионова переговорить». Это ваша рука?
Золотарев. — Это моя рука.
Председатель. — А «прошу обратить внимание на это»?
Золотарев. — Это тоже моя.
Председатель. — А где же Макарова?
Золотарев. — Синим карандашом.
Председатель. — Ну, начнем иллюстрировать эти ваши положения. Вот рапорт Виссарионова. Не помните ли вы, не говорится ли здесь чего-нибудь о секретном сотруднике, которого предполагается выставить членом Государственной Думы?
Золотарев. — Может быть, я не отрицаю, но, как он попал в Думу, я не знаю. Это было в мое отсутствие.
Иванов. — Вы не знаете ничего о той переписке, которая предварительно производилась между начальником московского охранного отделения и департаментом полиции? Кажется, докладывалось министру и товарищу министра о тех обстоятельствах, которыми сопровождались выборы Малиновского в Думу. Не известно вам и о том, что у Малиновского был дефект, по поводу которого тоже была переписка?
Золотарев. — Я не могу с положительностью сказать. Есть вещи, которые забываются.
Иванов. — Это крупное дело.
Золотарев. — Я не принимал участия в этом деле. Может быть что-нибудь приходилось слышать, как отголосок.
Иванов. — Вам не докладывали по поводу этих обстоятельств?
Золотарев. — Это должно было итти и могло итти только через тех лиц, которые принимали участие в подготовке к выборам в Гос. Думу.
Иванов. — Вы не помните, кто был начальником охранного отделения в Москве?
Золотарев. — В то время, должно быть, был Мартынов.
Иванов. — А здесь?
Золотарев. — Белецкий.[23]
Председатель. — Так вот, Игнатий Михайлович, вы признали, что эти отметки сделаны вашей рукой?
Золотарев. — Это все моей рукой.
Председатель. — Позвольте вас спросить. Если ваша отметка против этого места, это свидетельствует, что вы его читали. «Другой сотрудник Пелагея избран разъездным агентом…» Вы отчеркиваете и убеждаетесь, что секретные сотрудники занимают активные посты в партии. Так, например, разъездного агента, обязанностью которого является разъезжать по России и нарушать статьи закона, т.-е. организовывать группы, распространять литературу и т. д., выбирают в транспортную комиссию, т.-е. вы убеждаетесь, что агент ваш, которому платит жалованье министерство, занимается тем, что транспортирует литературу в Россию, вообще является организатором революционного дела в России. Каково же было ваше отношение, приняли ли вы какие-нибудь меры к тому, чтобы все это уничтожить и если не приняли, то почему? «Московское охранное отделение обладает всей центральной с.-д. организацией». Это не пассивное наблюдение внутри, «Портной, рабочий, токарь то дереву — член Гос. Думы». Как вы знаете, это Малиновский. «Весьма ценный сотрудник». Когда жандарм этим занимается, ему и бог велел. Но как вы приложили свою руку к этому? Каким образом не явилась мысль пресечь все это ни у вас, ни у А. А. Макарова, который писал эту бумагу?
Золотарев. — Объясняется очень просто. Ведь безусловно при том положении, которое было, при всей той подготовке к работе, которая была, лица, находящиеся во главе, обязаны были нести всю ответственность и знать, что готовится и что делается. Вы сказали, что система никуда не годна, вы сказали, что система незаконна, что мы нарушали закон. Да, но тогда я буду себя обвинять в том, что у меня нет умения и знаний заменить эту систему, которая признана несоответствующей, скажем, даже незаконной, какой-нибудь другой системой. Она все-таки что-то дает. Разве можно сказать, что это усовершенствованные методы? Разве можно сказать, что этим путем можно дойти до какой-нибудь истины? Я понимаю, что нет. Но мы должны итти к улучшению. Если я скажу, что мы стремились улучшить это дело, это будет голословное утверждение. Чем я могу доказать это? Я прихожу и застаю известную систему, которую нужно изменить, а пока я должен ехать на этой повозке. Существующее в продолжение 10-летий исправить в течение 10 месяцев немыслимо. Осведомленность должна быть. Предположите себе такое положение. Я сижу у себя в кабинете. Приходит человек и говорит: «Я вам могу сообщить сведения — подготовляется террористический акт, но я еще не совсем его раскрыл, мне нужен некоторый срок, мне на это нужны деньги». Я ему скажу: «Нет, я это не признаю законным, и вам денег не дам и слушать не желаю». Он не желает иметь дела со мной и уходит, а террористический акт имеет место. Ответственен я или не ответственен за это? По закону и нравственно ответственен я или нет, что убили человека? Потому что из каких побуждений — это другой вопрос.
Председатель. — А вы как отвечаете на этот вопрос?
Золотарев. — Я ставлю вопрос риторически. Я говорю: вот как создавалась агентура. А что всякий прием гипертрофируется, получает безобразное проявление — это совершенно верно, это в жизни всегда так. Безусловно нужно это исправлять. Если бы я был в состоянии исправить и поставить дело так, чтобы обезопасить каждого, я бы это сделал. В этом должно быть стремление каждого. Вот я говорю, какая дилемма. Я не могу сказать, чтобы я над этим не задумывался. Если в течение года я счел свои силы недостаточными, то потому, что положение было слишком тяжелое. Последующие обстоятельства показали, какое было положение. Невозможно было итти по этому пути. Одно дело — занимать известную должность, другое дело — если известный прием нужно заменить каким-нибудь другим, — тут нужно взять всю ответственность на себя.
«Дуэль и смерть Пушкина» — книга историка литературы П. Е. Щёголева, посвященная документальной реконструкции событий, связанных с последней дуэлью и смертью Александра Сергеевича Пушкина.
Дуэль Пушкина по-прежнему окутана пеленой мифов и легенд. Классический труд знаменитого пушкиниста Павла Щеголева (1877-1931) содержит документы и свидетельства, проясняющие историю столкновения и поединка Пушкина с Дантесом.В своей книге исследователь поставил целью, по его словам, «откинув в сторону все непроверенные и недостоверные сообщения, дать связное построение фактических событий». «Душевное состояние, в котором находился Пушкин в последние месяцы жизни, — писал П.Е. Щеголев, — было результатом обстоятельств самых разнообразных.
Алексеевский равелин Петропавловской крепости – самая таинственная тюрьма Российской империи для важнейших государственных преступников. О тех, кто был заключен в ее стенах, не знали ни чины комендантского управления, ни те, кто служил в этой тюрьме. Сюда попадали исключительно по личному повелению царя – и мало кто покидал «Секретный дом». Книга Павла Елисеевича Щёголева (1877–1931), историка литературы и общественного движения, состоит из очерков разных лет, посвященных узникам Алексеевского равелина.
Лермонтов в жизни, Лермонтов — человек и поэт, как он рисуется в представлении современников и официальных свидетельствах и документах, на фоне подлинных исторических материалов. Восстановить этот образ в воображении современного читателя — задача настоящей книги. Она не является ученым исследованием, но предлагает результаты научного изучения биографических материалов о Лермонтове и будет интересна широкому кругу читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Третий том "Падения царского режима", изданный в 1925 году, содержит материалы Комиссии Временного правительства по расследованию должностных преступлений высших деятелей царского режима, а именно, допросы: начальника С.-Петербургского охранного отделения А. В. Герасимова, начальника дворцовой охраны А. И. Спиридовича, дворцового коменданта В. Н. Воейкова, министра внутренних дел Н. А. Маклакова, заведующего охраной Распутина М. С. Комиссарова, директоров департамента полиции П. Г. Курлова и М. И. Трусевича, ближайшего друга царской семьи и Распутина А.
Для истории русского права особое значение имеет Псковская Судная грамота – памятник XIV-XV вв., в котором отразились черты раннесредневекового общинного строя и новации, связанные с развитием феодальных отношений. Прямая наследница Русской Правды, впитавшая элементы обычного права, она – благодарнейшее поле для исследования развития восточно-русского права. Грамота могла служить источником для Судебника 1497 г. и повлиять на последующее законодательство допетровской России. Не менее важен I Литовский Статут 1529 г., отразивший эволюцию западнорусского права XIV – начала XVI в.
Гасконе Бамбер. Краткая история династий Китая. / Пер. с англ, под ред. Кия Е. А. — СПб.: Евразия, 2009. — 336 с. Протяженная граница, давние торговые, экономические, политические и культурные связи способствовали тому, что интерес к Китаю со стороны России всегда был высоким. Предлагаемая вниманию читателя книга в доступной и популярной форме рассказывает об основных династиях Китая времен империй. Не углубляясь в детали и тонкости автор повествует о возникновении китайской цивилизации, об основных исторических событиях, приводивших к взлету и падению китайских империй, об участвовавших в этих событиях людях - политических деятелях или простых жителях Поднебесной, о некоторых выдающихся произведениях искусства и литературы. Первая публикация в Великобритании — Jonathan Саре; первая публикация издания в Великобритании этого дополненного издания—Robinson, an imprint of Constable & Robinson Ltd.
Книга посвящена более чем столетней (1750–1870-е) истории региона в центре Индии в период радикальных перемен – от первых контактов европейцев с Нагпурским княжеством до включения его в состав Британской империи. Процесс политико-экономического укрепления пришельцев и внедрения чужеземной культуры рассматривается через категорию материальности. В фокусе исследования хлопок – один из главных сельскохозяйственных продуктов этого района и одновременно важный колониальный товар эпохи промышленной революции.
Спартанцы были уникальным в истории военизированным обществом граждан-воинов и прославились своим чувством долга, готовностью к самопожертвованию и исключительной стойкостью в бою. Их отвага и немногословность сделали их героями бессмертных преданий. В книге, написанной одним из ведущих специалистов по истории Спарты, британским историком Полом Картледжем, показано становление, расцвет и упадок спартанского общества и то огромное влияние, которое спартанцы оказали не только на Античные времена, но и на наше время.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.
В 403 году до н. э. завершился непродолжительный, но кровавый период истории Древних Афин: войско изгнанников-демократов положило конец правлению «тридцати тиранов». Победители могли насладиться местью, но вместо этого афинские граждане – вероятно, впервые в истории – пришли к решению об амнистии. Враждующие стороны поклялись «не припоминать злосчастья прошлого» – забыть о гражданской войне (stásis) и связанных с ней бесчинствах. Но можно ли окончательно стереть stásis из памяти и перевернуть страницу? Что если сознательный акт политического забвения запускает процесс, аналогичный фрейдовскому вытеснению? Николь Лоро скрупулезно изучает следы этого процесса, привлекая широкий арсенал античных источников и современный аналитический инструментарий.