Падение Аккона - [20]

9

В гавань, за которой высились мощная квадратная крепость Железного замка, было невозможно пройти. Сотни людей, сотни запряжённых лошадьми и быками телег и ручных повозок стекались из ведущих к гавани улиц и переулков, и тут, на подковообразной площади, сливались в одну спрессованную толпу.

Через толпу горожан, желавших забрать из Аккона насколько возможно большую часть своего добра, пытались пробраться носильщики и торговцы, которые доставляли в город нужные товары с торговой галеры, только что вошедшей в гавань. Тут же команда готового к отправлению корабля нетерпеливо ждала погрузки на борт кувшинов с пресной водой, чтобы наконец отплыть.

В гавани царила чудовищная суматоха. Люди толкались и не желали уступать дорогу друг другу. Проклятия и угрозы сотрясали воздух. Возницы без особого успеха щелкали бичами, горожане подставляли кулаки друг другу под носы. То и дело слышался детский плач.

— Какая жуткая свалка! — промычал Герольт, вместе с Морисом пробиваясь через толпу к молу — насыпи для защиты кораблей от волн, расположенной у южного входа в гавань. Мол, уходил в море на три сотни шагов и заканчивался мощной сторожевой башней. Это круглое сооружение называлось «Башня Мух» и охраняло вход в гавань.

— А ведь это только меньшая часть горожан, собравшихся покинуть город! — отозвался Морис. — Можешь представить, какой хаос тут воцарится, когда начнётся настоящий бой… Например, если мамелюки проломят где-нибудь стену и заберутся в город?

— Лучше не надо! — признался Герольт.

Морис горько рассмеялся.

— Начнутся раздоры и стычки, — произнёс он мрачное пророчество. — И тут будет почти как на поле боя.

Быстроходная тамплиерская галера «Пагания» загружалась беженцами так же поспешно, как и другие суда, стоявшие в гавани. Повсюду громко спорили о плате за проезд и за провоз багажа, потому что спрос намного превышал предложение. Никто не желал упустить своего. Это поднимало цены и приводило к яростным перебранкам. В такие дни капитаны и судовладельцы обеспечивали себе безбедное существование на всю жизнь. И прежде всего хозяева кипрских кораблей, курсирующих между осажденным городом и гаванями Фамагусты и Лимассола на Кипре — при хорошем попутном ветре поездка занимала не больше двух дней. Но были и честные капитаны, которые сдерживали свои обещания, данные ими ещё до начала осады Аккона.

Коренастый квартирмейстер «Пагании» и четыре мускулистых матроса, каждый из которых превосходил его ростом на голову, охраняли широкие сходни, ведущие с галеры на причал. Матросы были вооружены дубинками. При виде подходивших к галере Мориса и Герольта квартирмейстер перестал торговаться с каким-то важным купцом.

— Тамплиеры! Дорогу мужчинам, которые плюют на превосходство неверных! Которые не дрожат от страха и не пытаются сбежать на ближайшем корабле! — проревел квартирмейстер наседавшей на него толпе и приказал своим матросам использовать дубинки, если толпа сию же минуту не сделает прохода для тамплиеров. — А ну, живее! Или отведаете палок! Дорогу храбрецам Аккона, которые надеются на Бога и не сдают врагу ни пяди, пока другие удирают во все лопатки и думают лишь о своих жизнях и о своем барахле!

Толпа на причале расступилась перед Герольтом и Морисом, подобно Красному морю перед Моисеем во время бегства из Египта. Оба тамплиера подумали об одном и том же: если бы каждый способный к бою мужчина взял в руки оружие и отправился на защиту города, султан эль-Ашраф Халил вместе со своим войском сломал бы хребет о стены Аккона.

Квартирмейстер на сходнях поприветствовал тамплиеров, уважительно выслушал их и отвёл в каюту капитана Деметриоса. Капитан забрал у них письмо и спрятал его в укромное место.

Чуть позже рыцари уже сидели в таверне Алексиоса. Грек славился на весь город тем, что выставлял гостям только лучшие вина своей родины. По словам хозяина, торговля шла плохо. Таверна действительно была почти пуста.

— В такой день люди не думают о благословенных каплях, аромат которых сулит языку райское наслаждение. Они забывают и о том, что это обещание сбывается драгоценным ангельским огнем в горле и желудке, — пожаловался низенький человечек с толстыми мясистыми губами и кустистыми бровями, ставя на стол первый кувшин. — А те, кто сидит сейчас в дырах за дешёвым пойлом, не хотят думать, что они заливают несчастье бурдой, которая пожирает их кишки и топит их мозги в коварной гнили. Что же мне делать? Бочки в моих подвалах мне спрятать больше негде. Даже если бы я мог за это заплатить!

— Мне бы твои заботы, Алексиос. — Морис придвинул к себе кувшин. — Но, если ты хочешь смыться вместе со всеми и не знаешь, куда деть вино, мы охотно тебе поможем.

— Спасибо тамплиерам за совет! Не успеешь сделать запасы, как все твое добро разграбят и ты — нищий!

Алексиос страдальчески закатил глаза, поднял ладони в знак покорности судьбе и исчез в закутке, из которого приносил вино.

Едва Герольт и Морис сделали по первому глотку красного вина из своих глиняных кубков, к ним подошел Тарик. Он сел за стол напротив них и, не дожидаясь, пока трактирщик принесет ещё один кубок, поднес кувшин к губам и отхлебнул из него.