Падающий факел - [39]

Вскоре они добрались до большого города, где броневик сбросил ход. Прохожие бегло посматривали на их машину, но замечая в бойнице Майкла, задерживали взгляд, безошибочно узнавая в нем пленника. Один раз, когда броневик ожидал на перекрестке на красный свет, из окошка остановившегося по соседству автобуса высунул голову какой-то мужчина-землянин и сплюнул вниз, чуть не попав потрясенному Майклу на колени.

– Отодвинься подальше от окна – слышишь, ты? – прорычал Борос, после того как броневик проехал перекресток. – Мне нужно доставить тебя в штаб, и я не хочу, чтобы разъяренная толпа разорвала тебя на части.

– Что?.. – пролепетал бледный Майкл еще не пришедший в себя.

– Хоть ты и пробыл в горах, по твоим словам, всего десять дней, но грязной свиньей, такой же, как и все остальные бунтовщики, стать все же успел. Может, этот парень в окошке автобуса немного ошибся, но я не могу его за это винить.

Майкл Вайерман послушно отодвинулся от окна и вжался в сиденье. Они не спеша катили по чистым, кишащим прохожими улицам Пенсильвании, от которых на Майкла внезапно пахнуло леденящим холодом.

2

Допрашивающий его офицер был значительно старше лейтенанта Бороса, мрачно удалившегося к себе в гарнизонный городок. Но несмотря на возраст, старший офицер несомненно принадлежал к тому же ястребинолицему роду-племени, единому огромному братству.

Именно это свое качество ведущий допрос пришелец и противопоставил Майклу Вайерману. Увидев, с какой быстротой на столе перед офицером появилась папка с его личным делом, Майкл почувствовал полную беспомощность. Досье было передано по факсу из Главного Штаба, находящегося в Женеве, на другой стороне земного шара.

– Майкл Вайерман, – мягко проговорил офицер, что-то спокойно просматривая в раскрытой папке. – Майкл Вайерман, – повторил он снова, но уже другим голосом, тоном средней силы заинтригованности. – Сын Президента «правительства Земли в изгнании».

Майкл Вайерман кивнул.

Комната, в которой он находился, была совершенно пустой, не считая двух стульев и стола между ними, на стенах не было ни картин, ни каких-либо украшений и глазу не на чем было остановиться и отдохнуть. Кроме офицера пришельцев, Майклу Вайерману просто не на что было смотреть.

– Тебя сбросили на парашюте в горы десять дней назад?

– Да.

– С космического корабля, конечно же?

– Да.

Офицер поднял от папки с личным делом Майкла глаза.

– И этот корабль принадлежал вооруженным силам Объединенной Центаврианской системы?

Майкл решил отвечать с осторожностью.

– Корабль не принадлежит ОЦС.

Лучше всего было придерживаться официальной легенды. Если он сразу же не отметит особо этот важный момент, то впоследствии могут случиться очень большие неприятности.

Офицер пришельцев иронически улыбнулся.

– Просто поразительно, как только не изворачивают некоторые положения международного права.

– Да, конечно, – неопределенно отозвался Майкл Вайерман, но по непонятным причинам офицер уже оставил эту тему допроса, чтобы перейти к другой.

– Поговорим о тебе, – сказал пришелец и перевернул несколько страниц в папке с данными. – Семья вывезла тебя с Земли в возрасте одного года на Чиерон и с тех пор ты все время жил там. Ты вырос на Чиероне среди центаврианцев, являющихся потомками землян, но в течение вот уже нескольких поколений считающих себя независимым народом; превративших свой мир в богатый, процветающий и могущественный край, чьи родственные связи с Землей истончились по причине известных событий до последней крайности. Ты был таким же чужаком среди этих людей, каким мог быть там, например, я. Был ли ты счастлив на Чиероне, Майкл?

– Счастлив? Да, конечно.

– В самом деле? Ты не ошибаешься? – тон офицера неожиданно потерял свою задушевность. – Лично мне кажется, что в течение всей своей недолгой жизни ты каждый день просыпался и ложился спать только с одной мечтой – вернуться на Землю – на свою родину, конечно же, но также и туда, где ты мог занять полагающееся тебе по праву сына столь значительного отца почетное место – поскольку на Чиероне тебя окружали дети процветающих и обеспеченных людей, никогда не знавших, что такое горечь поражения. Эти люди, конечно же, были в курсе постигшей Землю беды, но ставили это известие далеко не на первое место, а к пламенному земному патриотизму некоторых беженцев относились как к новой странной разновидности чудачества.

– Вы очень проницательны, – прошептал Майкл Вайерман.

– Красавцем тебя не назовешь, – продолжил офицер. – У тебя оттопыренные уши и ты неуклюж. Ты вряд ли способен произвести впечатление на людей своим умом. Скажи мне правду, Майкл – ты был счастлив на Чиероне?

Майкл покачал головой.

– Вот именно, – отозвался пришелец, снова смягчая свой голос. – Когда эти люди там, на Центавре, решили послать тебя сюда, это было как раз то, о чем ты мечтал – я прав? По крайней мере, ты возвращался на свою родину, на место, которому ты принадлежишь.

Офицер замолчал.

– Я был счастлив, – с трудом выговорил Майкл, в горле которого пересохло.

– Счастлив, – повторил пришелец, не сводя глаз с лица Майкла. – Да, конечно, я могу представить себе, каким было это счастье.