Падамалай. Наставления Шри Раманы Махарши - [22]
118 В уме, сосредоточенном исключительно на Падаме, Истинное Я пребывает постоянно, и ни одно желание в нем уже не зародится.
Позже, когда мы [Бхагаван и Ранган] гуляли вместе на горе, он отметил одно из основных различий между нами: «У тебя всегда есть какое-то желание. Я никогда не желаю ничего».[62]
119 Благородный Падам обретается подлинной и безграничной преданностью, той, что была религией Сабари и Каннаппы.
Каннаппа – тамильский святой, чья история описана в «Перияпуранам». Он настолько любил Шиву, что, когда Шива повредил свой глаз, Каннаппа выколол свой и предложил его Шиве. Каннаппа собирался предложить Шиве и свой второй глаз, но тот вмешался и остановил его. Шива подстроил всю эту сцену, чтобы продемонстрировать жрецу, как велика была преданность великого Каннаппы.
Сабари, чья история есть в «Рамаяне», была гандхарвой, жительницей небесных сфер, которую проклятье мужа обрекло быть охотницей на земле за то, что она связалась с охотником в царстве гандхарвов. Однако было сказано, что проклятие будет снято, если она встретит Раму. Сабари появилась на земле в образе охотницы вблизи ашрама мудреца Матанги. Она долгие годы служила ему и его последователям верой и правдой, в основном ухаживая за цветами в ашраме мудреца. Перед смертью все преданные Матанге благословили ее, предсказав ей даршан Рамы и получение от него отпущения грехов. Рама действительно случайно посетил ашрам Матанги. Для подношения ему Сабари отобрала лучшие фрукты, предварительно попробовав лично каждый из них. Когда Рама ел выбранные ей фрукты, он говорил, что они на вкус подобны нектару. Сабари, достигшая некоторых сиддх за время тапаса в ашраме, вошла в транс, и ее посетило видение, в котором она видела, как Рама в конце концов воссоединился с Ситой. Она сообщила об этом Раме. Даршан Рамы, заработанный Сабари своим беззаветным служением Матанге и преданным Ему, избавил ее от проклятия. Ее бывший муж спустился из царства гандхарвов и забрал Сабари туда на своей колеснице.
Препятствия на пути достижения Падама
120 Падам слишком далек для взора лживых людей с темными умами, шастающих вокруг, делающих вид, что они джняни.
121 Падам, чья природа – запредельный покой, является только там, где [отдельное] сознание растворилось, но Он тонко избегнет ума, который пускается в спор.
122 Сияющий Падам испытывает отвращение при малейшей мысли о принятии даже небольшого подношения от темных, лицемерных умов, полных обмана.
123 Покинув Падама – этот сладкий, сочный плод, – невежда будет скитаться по всем направлениям, тоскуя по [горьким] плодам рвотного ореха.
124 О Падаме, ввиду его недвойственности, невозможно думать; следовательно, пока человек думает, Падам не засияет.
• «Гуру Вачака Коваи», стих 1237:
Пожиппурай: Замечательное недвойственное переживание будет непрерывно сиять только в Сердце джняни, кто исследовал и познал Атма-сварупу – остающуюся без смешивания с чем-либо и, несмотря на это, пронизывающую все, – в которой исчезло иллюзорное проявление (иллюзорная видимость) трипути. Оно недостижимо для знающих это посредством суттариву, [как они знают] убогие, ложно воспринимающиеся объекты чувств, кажущиеся отличными от них.
• «Гуру Вачака Коваи», стих 1238:
Свободный от мыслей Шивам, чья природа Бытие-Сознание, известен только героям, чей ум мертв, кто пребывает в источнике ума посредством Бытия-Сознания и чей ум свободен от мыслей. Его не знают те, чьи умы связаны с мыслями.
Суттариву, о котором идет речь в первой цитате, – ключевое слово в «Падамалай». Это понятие определяет ложное сознание, разделяющееся на внешний мир и внутреннего наблюдателя, видящего этот мир и взаимодействующего с ним.
125 Как только узел ложных связей (чит-джада-грантхи) развязывается, Падам сияет как единственная Реальность (эка-сварупа) повсюду.
Чит-джада-грантхи – это связь между Сознанием (чит) и неодушевленным (джада) телом. Если идея «я – это тело» исчезает, остается только Падам.
Блаженство Падама
126 Не следует откладывать достижение Падама, крайне благоприятного Шивама, блаженства покоя.
127 Тем, кто действительно достиг цели и прочно утвердил свое сердце в Истинном Я, Падам принесет такое блаженство, как если бы исполнились все их желания.
128 Падам пребывает и сияет как то, о чем можно сказать: «Истинное блаженство – это то, в котором двойственная пара радость—страдание исчезла».
129 Падам, блаженство, превращает тех, кто погружен в блаженство Падама, в самого блаженного Падама.
Истинное Я
За исключением последнего раздела, в котором Муруганар будет рассказывать о своих переживаниях милости Падама, все остальные стихи «Падамалай» – прямые учебные наставления Бхагавана.
Знание Истинного Я
1 Истинное Я – это не что-то, что известно или не известно. Истинное Я – это само Знание (джняна).
• «Улладу Нарпаду», стих 33:
Смешно говорить «Я не реализовал себя» или «Я реализовал себя». Почему? Разве есть два я, одно из которых становится объектом, познаваемым [другим]? «Я один» – истина, переживаемая каждым.[63]
Бхагаван: Истинное Я – это не нечто, о чем можно утверждать как о джняне (знании) или
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.