Падальщики. Книга 3. Испытание выживанием - [14]

«О-о, уже слышен звон свадебных колокольчиков!»

Я пристрелю тебя. Я клянусь. Я понимаю, что ты не сидишь на том стуле, Робокоп, но я сейчас достану винтовку и растерзаю в щепки этот стул!

– Я была там, где они заперты, – начала я, – там очень… тоскливо.

Мне не хватало слов, но я старалась описать Кейну место, в котором ему никогда не оказаться.

– В груди селится глубокая пустота, как когда теряешь кого-то очень дорогого. От этой пустоты не скрыться, не найти покой, потому что они не в силах это изменить. Все, что им остается – это смириться со своей беспомощностью и беспрестанно выть. И я так хочу вывести их оттуда. Я хочу дать им ориентир, на который они пойдут, как на свет маяка…

Кейн хмуро смотрел на меня, сложив руки у лица. Не знаю, понимал ли он меня, по крайней мере, очень старался. Он ведь никогда раньше не задумывался над тем, что происходит с людьми после комы. И только опыт с Лилит показал, что они не исчезают за долю секунды в никуда. Они как призраки остаются запертыми между жизнью и смертью и постоянно испытывают необъяснимый страх и тоску, которую не могут объяснить, потому что не помнят, кто они и что с ними случилось.

Я почувствовала, как Кейн дотронулся до моего плеча.

– Так вот, что он значит, – тихо произнес Кейн.

Он водил пальцем по моей татуировке, которую я сделала в день отбора в основной состав Падальщиков. Мое левое предплечье стало полотном для корабля, отважно пробирающегося через бушующие волны к слабому свету маяка на плече.

Вот так я сама выдала Кейну свою суть, открыла душу и отдала ему самый сокровенный секрет, через который мною можно манипулировать: я на все готова ради спасения невинных.

Я взглянула на Кейна и прошептала:

– Я не хочу возвращаться в тот туман.

И хотя я до последнего сомневалась в том, что Кейн сможет меня понять, он сделал то, что еще больше заставило мою душу ныть в безмолвном отчаянии.

Кейн положил свою ладонь на мою и крепко сжал ее:

– Я не отдам тебя, – уверенно произнес он.

И растрогавшийся Робокоп залился слезами.

15 января 2072 года. 19:00

Маргинал

– За разжигание розни и расшатывание единства населения Объекта 505, за подстрекательство к бунтам, многочисленные попытки покушения на членов Генералитета, а также за участие в убийстве Генерала Исайи Онвуатуэгву. Ксавьер Монро, Розали Новак, Андрей Зелинский, властью Генералитета приговариваем вас к смертной казни через расстрел. Приговор не подлежит обжалованию и должен быть исполнен немедленно, – зачитывает главный палач базы.

Трансляция казни первых бунтовщиков демонстрируется каждое утро и вечер, оказывая разное влияние на население. В ком-то пробуждает страх, ведь это первая в истории Желявы казнь за мятеж. В ком-то расстрел трех невинных людей пробуждает ненависть к устоявшемуся военному режиму на базе. А кто-то преисполняется ненавистью к настоящим затейникам бунта – расформированным Падальщикам.

– Видел, как расстреляли Монро? А он ведь ни при чем! Я собственными глазами видел его в инженерном блоке, когда твои братаны устраивали резню в штабе!

Сильный толчок заставил паренька в зеленой униформе впечататься в дверь шкафчика в раздевалке отрядов внутренней безопасности.

– Отвечай, когда с тобой разговаривают, урод!

Конечно, легко вести себя нахально и распускать руки, когда за твоей спиной стоят еще шесть крепышей, а цель у вас – один новобранец Падальщиков, который в отрядах специального назначения всего четыре месяца пробыл до того, как их расформировали. Он вообще не понимает, что к чему, он даже смысла значка Анх, который у него отобрали два дня назад, не до конца осознает. Он просто знает, что шел в Падальщики, потому что хотел выбраться из подземелий и увидеть мир снаружи. А потом случился военный переворот, отряд Падальщиков упразднили, а солдат распределили между Назгулами15 и Големами.

Тех, кому не повезло, определили к последним. И, как оказалось, повезло немногим.

– Отстань от него! – крикнул малец шестнадцати лет, такой же худой и уязвимый как и его друг, ставший целью забияк.

Два худосочных паренька встали плечо к плечу, готовые дать отпор.

Голем, который прослужил в отрядах внутренней безопасности всего два года, считал, что уже имеет полное право занять верхний уровень в иерархии дедовщины. Он посмеялся над двумя пацанами, над которыми возвышался на целую голову, его шестеро товарищей стояли чуть позади и подначивали босса:

– Давай, задай им жару!

– Да! Покажи им, что значит быть Големом!

– Да ты же дунешь на них и они уже свалятся с ног!

– Ха-ха!

Парень ткнул пальцем в грудь первого пацана, потом в грудь второго и произнес:

– Топ и Гир. Что это за дурацкие имена?!

Пацаны хранили молчание, насупив брови и сжав кулаки. Они были готовы драться. У обоих на правых руках были татуировки, выполненные в едином стиле: спорткары в стремительной гонке, в которой окружение превращается в размазанные цветастые линии, потому что пилот сосредоточен на единственной миссии – первым дойти до финиша. Живым.

– Вы же ни хрена не понимаете! Вы всего пару месяцев, как военную форму получили!

– Совсем сосунки!

– Да они тут и недели не продержатся!