Пациент особой клиники - [43]

– Ты купил себе одну ночь, Винтер. Если завтра тебя переведут в другую палату, а ты не отдашь мне мобильник, то я подожду следующей возможности и так надеру тебе задницу, что твоя прямая кишка из нее сама вывалится.

Мысли Тилля прервал шквал дождя, который ударил так, как будто кто-то снаружи выплеснул на оконное стекло ведро воды. От этого он даже вздрогнул. Памятуя о предупреждении Вольфа, Беркхофф попытался слабо протестовать против своего перевода в другую палату. Но в то же время ему было понятно, что в любом случае, даже если Армин и заполучит его мобильник, от мысли пытать своего соседа он все равно не откажется. Поэтому некоторый выигрыш по времени и расстоянию от Вольфа для него был бы не лишним.

Главное заключалось в том, что изолировать его не собирались. Поэтому, поломавшись для виду еще немного, он сдался.

– Что ж, если вы считаете это необходимым, то переводите.

Тогда фрау Зенгер еще раз вынула из его личного дела рентгеновский снимок, который, естественно, был помечен теперешними именем и фамилией Тилля «Патрик Винтер», и тяжело вздохнула.

– Ваше счастье, что переломы у вас не сложные и операции не потребуется.

– Не хватает персонала? – поинтересовался Беркхофф.

– Нет, больничных коек.

С этими словами руководитель клиники указала большим пальцем руки через плечо на окно и пояснила:

– Первый этаж западного крыла из-за непрекращающегося ливня затопило, и нам пришлось этот флигель эвакуировать, распределив пациентов по другим отделениям. Это и является причиной, почему по отношению к вам вчера было сделано исключение из правил.

– Понятно.

Из сказанного руководителем клиники вытекало, что помещение его в одну камеру с Армином изначально не планировалось. Это и объясняло неожиданную реакцию Симона, когда, увидев Вольфа, санитар решил подстраховаться и уточнить по телефону, правильно ли он привел Тилля.

«Знать бы еще, у кого?» – подумал Беркхофф.

Тилль хотел было спросить у фрау Зенгер о том, кто являлся ответственным за распределение мест, но потом понял, что такой вопрос мог вызвать ненужные подозрения. Ведь если о том, что Армин является его врагом, знала даже пациентка Седа, то это наводило на мысль, что подобное обсуждалось и среди персонала. А отсюда следовало, что у Беркхоффа в клинике имелся противник, который намеренно позаботился, чтобы Патрика Винтера заперли в тесной камере с психопатом Вольфом. И если Тилль не слишком ошибался, то этот враг уже показал свое лицо и даже открыто угрожал ему во время своего визита в комнату интенсивного кризисного вмешательства. В отличие от видений ночного сна Беркхофф хорошо помнил фамилию данного человека – это был доктор Касов.

– Господин Винтер, вы меня слышите? – оторвал Тилля от раздумий голос фрау Зенгер.

Он посмотрел на нее и осознал, что, задумавшись, не заметил, как она встала из-за стола. Увидев, что пациент вновь обратил на нее внимание, руководитель клиники протянула ему записку с номером.

– Идите к месту раздачи лекарств. Персонал там уже предупрежден и выдаст вам что-нибудь обезболивающее. Если вам потребуется средство посильнее, то обратитесь туда еще раз.

– Я все понял.

С этими словами Тилль схватил записку здоровой левой рукой, поскольку боль в правой руке все еще заметно пульсировала, хотя и была приглушена местноанестезирующим средством.

– В принципе, я предусматривала сегодня это время для проведения индивидуальной беседы с вами, но теперь ее придется перенести, так как мы уже не успеваем до группового сеанса, который состоится в два часа.

– Ясно, а где он будет проходить?

– В порядке исключения в холле, поскольку большой зал нам нужен для проведения собрания сотрудников. Доктор Возняк тоже не станет сегодня проводить сеанс в течение целого часа, чтобы успеть на собрание хотя бы под конец.

– Понятно, – отозвался Тилль, которому одновременно стало ясно, что времени для установления контакта с шурином до начала сеанса остается слишком мало. При этом Беркхоффу требовалось задать Скании несколько жизненно важных вопросов. Среди них первым являлся такой: что конкретно сотворил Винтер со своим маленьким сыном? Необходимо было также выяснить, по какому его делу проходил судебный процесс? И наконец, почему у него имелась возможность прогуляться до детского сада, чтобы поджечь себя в нем, как живой факел?

– Вам нужно что-нибудь еще? – спросила фрау Зенгер, заметив нерешительность молча переминавшегося с ноги на ногу Тилля.

– Вчера вы упомянули о библиотечном автобусе, – после недолгого колебания произнес он.

В ответ фрау Зенгер покачала головой и сказала:

– Мне очень жаль, но сейчас он временно не ходит. Слишком опасно.

С этими словами она рукой указала на окно, а Тилль почувствовал, как у него опять поднимается температура, что происходило и накануне, когда он не видел способа вырваться из общей камеры с Армином. Постепенно Беркхофф начал привыкать к тому, что возникавший внутри его и стремительно разгоравшийся жар был связан с его наибольшими опасениями.

«Без библиотеки мне не удастся получить свой телефон, а без мобильника я оказываюсь отрезанным от внешнего мира», – с ужасом подумал он.