Пача argentino - [34]
— Руки покажи…
— Да пошёл ты! — Митяй прячет руки за спину.
— Руки покажи! В дёгте они у тебя! Показывай давай!
Митяй отпихивает меня, но я его не пускаю. Тот пытается вырваться и лупит меня по лицу. Ах ты ж блять! И я дёргаю Митяя на себя и с силой бью его коленом по яйцам… И тот с выпучеными глазами валится на землю…
Я хватаю его за правую руку и показываю народу. А там до сих пор видны не до конца стёртые следы дёгтя…
— Да Лизка твоя, она со всеми… — злобно сипит Митяй, за что тут же и получает от меня по морде.
— Слушай сюда, урод! Если окажется, что ты врёшь, я тебе лично язык отрежу! Понял, мудила! — ору я на Митяя.
Собравшиеся начинают нас успокаивать и удерживают рвущегося в драку Семёна…
А Афанасий принародно принялся лупить своего сына. А Митяй лишь прикрывал руками голову и молча терпел…
Короче, будем мы ждать приезда Осадчего. Ну а пока нам виновные очистят или же заменят ворота…
По возвращению на подворье, я отвёл дожидающуюся нас Лизу в сторону и на ухо спросил её:
— Солнышко! Ты сможешь, если что, проверку у бабок пройти?
— Какую проверку?..
— Понимаешь, Митяй обвинил тебя, что ты со всеми… Я этому не верю, но он обвинил принародно… И надо доказать, что это ложь… Пройти проверку у бабок… Сможешь?
— Да ты что?! Да я!.. Да как он мог?!
Девушка от возмущения краснеет и аж задыхается от нехватки слов.
— Тихо, тихо… Успокойся, моя хорошая!.. Ты моя самая любимая! Ты лучше всех! Самая-самая!
— Даже лучше той гольдки?
— Какой гольдки? — я непонимающе уставился на Лизу.
— Ну с которой ты был…
Эх… Не люблю я оправдываться, но придётся, однако.
— Солнышко! Я Халандигу из плена у хунхузов отбил. Помнишь, я рассказывал? Ну и попросил её до людей меня вывести. А за это я ружьё ей отдал… А тебя я люблю! Люблю несмотря ни на что! Ну так ты как, согласна?
— На что согласна?
— Ну проверку пройти…
Лизавета опять краснеет, но твёрдо отвечает:
— Да, согласна!
— Ну вот и ладушки! Ты у меня самая лучшая!
… Осадчий приехал уже после обеда. И ни слова не говоря сразу же влепил дочери пощёчину…
Мы все даже оторопели… А плачущая Лиза убежала в дом.
— Батька! Не виновна Лизка! Это Митяй от злости ворота измазал! Мы его поймали на этом!
— Ты извини, Никифор Степаныч, но ты не прав! Лизавета тут невиновна! Не веришь если, проверку устрой…
— И устрою! Блядства не потерпю!
— Вот и договорились… А пока успокойся и не кричи… Пошли лучше посидим, покурим. Расскажешь, как съездил…
Бурчащий себе под нос Осадчий усаживается на лавку под навесом и мы с ним закуриваем. А Семён начал разгружать и рассёдлывать его коня.
Посидели, покурили. А потом Осадчий попросил меня рассказать, как дело было. Рассказал, конечно. Всё подробно описал…
Сёмка меж тем закончил с конём и тоже уселся рядом с нами.
Степаныч наконец-то успокоился и стал рассказывать, как он съездил.
Короче, казак я теперь даже официально. Документы все сделали, какие положено. Пришлось, конечно, кое-кому заплатить, но бумаги все оформили. И даже денег немного ещё осталось.
Патроны он мне тоже привез, да и свои дела тоже все сделал. Так что нам осталось лишь с обвинением Лизаветы в блядстве разобраться…
Ну а для начала успокоить бы её сейчас следовало…
Через пару часов по улице станицы к правлению следовала целая процессия.
Впереди шёл глава семейства, за ним гордо шествовала немного бледная Елизавета, а следом за ней я в новой казачьей фуражке с желтым околышем, но без кокарды, и Семён. А следом за нами шли ещё несколько человек.
И у правления тоже народ толпился. Все уже знали про суть обвинения и с интересом ожидали его разрешения.
На крыльце стояло всё правление и наиболее авторитетные старики.
Мы остановились перед крыльцом. Толпа затихла.
— Станичники! — обратился ко всем старик Авдонин, казак лет под шестьдесят, с почти белой бородой, но крепкий ещё.
— Вы все знаете, чего мы здесь собрались, но я повторю. Наш новый станичник Павло, вместе с Сёмкой Осадчим поймали нынче ночью Митрия Матюшина, когда тот ворота дёгтем им мазал.
Но это один вопрос. А только Митрий обвинил Лизавету, дочку Никифора Осадчего и сестру Сёмкину принародно в блядстве. А Павло, тоже при всём народе, пообещал за клевету языка Митрия лишить.
— А какое право Павло имел Митяю угрожать? Он же пришлый! Не имел он права! — раздался из толпы голос.
— Был пришлый, да весь вышел. — ответил на это уже сам Степаныч, — Со вчерашнего дня Павло такой же казак, как и все вы. Все бумаги окружным подписаны…
— Ну что станичники? — вновь перехватил нить разговора старик Авдонин, — Чего решать будем? Митяй сознался, что ворота он от злости измазал. Вина его доказана.
— А пущай Никифор с батькой Митяя Афанасием про виру договариваются! А мы потом решим! — раздались голоса.
— Добре… Тогда второй вопрос…
— Нечего тут решать! — взял слово Осадчий. — Лизку мою пусть бабы досмотрят. А потом уже решать надобно. Лжа это или правда…
На этом и договорились. Бледную Лизавету увели с собою две бабки, а народ зашушукался, закурил. Я тоже достал свою трубку.
А Осадчий то нервничает стоит. Сомневается. Переживает…
— Не переживай, Никифор Степаныч, я Лизе верю!
— Верю, не верю… А вдруг? Вот позору то будет…
Попал как-то пенсионер… конкретно так он попал… в девочку… Нет ни командирской башенки на автомате Калашникова, ни советов Сталину… Встречаются непарламентские выражения… От автора: Не десантник и не спецназовец. Никаких супер способностей тоже нет. Даже память обычная, скорее даже дырявая память… А жить хочется. И подсказать некому, и даже самого завалящего ноута нет с информацией. Самый обычный человек. Со своими желаниями и тараканами в голове… Получилась книга неоднозначной и немного скандальной… А вообще ГГ живёт своей собственной жизнью.
Порог буйного 68-го года, партизанская республика в сердце Анд, подъем профсоюзного движения, патриотически настроенные офицеры и другие общественные силы. Индейцы гуарани, аймару и кечуа, шахтеры оловянных рудников и нефтяники, солдаты и рейнджеры, американские инструкторы, бывшие нацисты, коммунисты и леваки всех мастей. Команданте Че Гевара, городские партизаны Гильен и Маригелла, молодой преподаватель Абимаэль Гусман, братья Кастро и один бывший студент-этнограф из Москвы, ныне команданте Тупак Амару. Партизанский очаг создан, теперь нам нужна партизанская страна. ¡Hasta la victoria siempre!
Мир Меча и Магии. Прошло пятьсот лет с тех пор, как отгремела Великая Битва Магов. Но мир не угас, хотя бесплодные выжженные земли, стали прибежищем Чудовищ и разной Нечисти. Возвращаться в то место, где тебя пытались убить — дурная примета. Но Алексу пришлось вернуться, хоть он сделал это не по своей воле. Согласившись на просьбу архимага, сопровождать королеву и её мать, он отправляется с ними в путешествие по землям Голубого мира. Что ждёт их в этом походе, никто себе не мог представить. Обложку на этот раз делал не я, а, похоже, сам автор.
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
Аварии случаются и с машинами времени. Безнадежно сломался компас «будущее-прошлое». Вот и попадают герои рассказа в неизвестные места и непонятные времена…
Лев Толстой с помощниками сочиняет «Войну и мир», тем самым меняя реальную историю…Русские махолеты с воздуха атакуют самобеглые повозки Нея под Смоленском…Гусар садится играть в карты с чертом, а ставка — пропуск канонерок по реке для удара…Кто лучше для девушки из двадцать первого века: ее ровесник и современник, или старый гусар, чья невеста еще не родилась?..Фантасты создают свою версию войны Двенадцатого года — в ней иные подробности, иные победы и поражения, но неизменно одно — верность Долгу и Отечеству.
Попаданец в тело южань-вонга, зная ближайшие события, помогает джедаям справиться меньшими потерями.