P.S. I Dare You. Я бросаю тебе вызов - [40]

Глава 22 Колдер

Утром в субботу я просыпаюсь от звука воды, льющейся на кухне. На долю секунды я забываю о том, что эту ночь провел не один, но только на долю секунды. Не для того я три раза за ночь поимел красивую женщину, чтобы забыть об этом на всю оставшуюся жизнь.

Одеяло на другой стороне постели уложено ровно, по линеечке, отгибаясь возле самой подушки, и перед тем, как встать, я нарочно сдвигаю его.

Натянув трусы и взяв из ящика шкафа спортивные штаны и футболку, я выхожу в коридор. Воздух наполнен запахами лимона, лаванды и моющих средств, в раковине плещется мыльная вода.

– Доброе утро. – Темные волосы Аэрин собраны на макушке в неаккуратный пучок, руки до локтей погружены в воду. Она одета в мою белую футболку, которую, должно быть, подобрала с пола, и край футболки свисает чуть ниже ее великолепных ягодиц.

– Ты давно встала?

Я осматриваюсь по сторонам. Журналы на кофейном столике сложены идеальной стопкой и, держу пари, разложены по году выхода. Обеденный стол полностью расчищен, не считая стоящей посередине свечи – словно центр какой-то дурацкой композиции. Моя обувь расставлена в углу возле входной двери – по парам в цветовом порядке, от светлых к темным.

– Кин, – произношу я негромко, гортанным голосом, картины из жизни Бриджфортской академии проносятся в моей памяти, словно череда фотографий.

– Не хочу, чтобы ты понял меня неправильно, – говорит она, споласкивая стакан. – Я не пытаюсь изображать домохозяйку. Я просто не могла уснуть, мне хотелось сделать что-то полезное, и я подумала…

Гранитные столешницы по всей кухне искрятся и блестят.

– Тебе нужно идти, – заявляю я холодным тоном.

Она смеется, словно думает, что я шучу.

– И я серьезно, – я отворачиваюсь от нее и ухожу из кухни в гостиную, где и останавливаюсь перед окном.

– Колдер, что не так? Я просто пыталась быть полезной.

– Увидимся в понедельник, – я не оборачиваюсь, и секунду спустя ее шаги затихают в коридоре.

Я отреагировал излишне резко, и я это знаю. Сделав глубокий вдох, я считаю до пяти. Мои лицевые мышцы так и остаются напряженными, но я намерен попытаться начать заново.

Когда Аэрин входит в комнату, одетая во вчерашнее платье, она не смотрит на меня.

– Извини, – говорю я. – Мне не следовало на тебя огрызаться.

Ответа нет – она отыскивает под диваном свою туфлю и присаживается, чтобы надеть ее.

Я подхожу и опускаюсь рядом с ней.

– Тебе не сто́ит уходить.

– Нет, сто́ит, – в конце концов говорит она. Встав, она окидывает взглядом мою прибранную квартиру, пока не замечает свою сумочку, висящую на спинке стула.

– Это все военная школа, куда отправил меня отец, – объясняю я. – Там были суровые порядки. И эти годы были худшими в моей жизни. Полагаю, что любой порядок и организованность выводят меня из себя. Мне не следовало огрызаться на тебя, Кин. Извини.

Она идет к двери, оставив меня тонуть в мелкой луже жалости к самому себе. Я никогда не чувствовал себя таким жалким и уязвимым.

Обратив на меня самый мягкий взгляд из всех, какие я видел в жизни, она произносит:

– Должно быть, для тебя это было ужасно: расти, думая, что ты никому не нужен. А теперь ты стал взрослым мужчиной, которому не нужен никто. Это порочный круг, и я надеюсь, что когда-нибудь ты найдешь кого-то, кто сумеет ради тебя его разорвать.

Я молчу, переваривая ее слова.

– Увидимся в понедельник, Колдер.

И я начинаю тосковать по ней еще до того, как она выходит за дверь.

Глава 23 Аэрин

Восемь часов тридцать минут утра. Восемь часов тридцать одна минута.

Девять часов. Девять часов одна минута.

К десяти часам утра в понедельник от Колдера все еще ни слуху ни духу, поэтому я обхожу кабинеты, словно бы случайно заглядывая в каждый, и ищу этого красавчика шестифутового роста с фигурой греческой статуи, густыми темными волосами и неизменно угрюмым выражением лица.

Дойдя до кабинета мистера Уэллса, я обнаруживаю, что двойные двери уже открыты, поэтому останавливаюсь в дверном проеме и дважды стучу.

– Входите, мисс Кин, – говорит мистер Уэллс, заметив меня. – Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Я просто хотела узнать, не сообщал ли Колдер вам что-нибудь сегодня утром? Я писала ему, но он не отвечает.

Мы с Колдером не общались с субботнего утра, когда я прибралась в его квартире, а он в ответ велел мне уходить. Я понимаю, что у него есть заскоки. У всех нас они есть. Но его проблемы, возможно, куда глубже, чем мне изначально казалось. Не хочу подвергаться этой постоянной смене жара и холода – мне ведь осталось всего восемнадцать дней жить в этом городе.

Мистер Уэллс проверяет свой телефон.

– Я не вижу пропущенных звонков. Но, опять же, от меня он не в восторге.

Он усмехается, как будто неприязнь сына к отцу – это просто глупая мелочь.

– В пятницу мы ехали на обед, и я отпустил комментарий, который по какой-то причине вывел его из себя, – мистер Уэллс закатывает глаза. – Мой сын ужасно вспыльчив. Я думал, что с возрастом у него это пройдет, но, похоже, эта черта только усугубилась. И я никогда не понимал, почему он стал таким. У него было прекрасное детство. Он мог получить все, чего захотел бы, – и что он сделал? Постоянно влипал в неприятности. Мне пришлось отослать его прочь. Я работал с утра до ночи и не мог присматривать за ним. А перехитрить свою няню он умел без проблем. Поэтому я подобрал ему одну из лучших закрытых школ в стране, думая, что это немного обуздает его, научит дисциплине, которой не смог научить я. Но иногда мне кажется, что это принесло больше вреда, чем пользы.