Ожоги - [32]

Я приказывала себе подняться наверх, переодеться и отправиться в Луп, но что-то вертелось у меня в мозгу. Мерный гул стиральной машины успокаивал, все второстепенные вопросы, отступившие было перед не терпящими отлагательства проблемами Сериз и Элины, вновь всколыхнулись в моей голове. Розалин! Зачем она так настойчиво добивалась разговора со мной там, у Бутса? Притом, что ей нужно было встретиться и поговорить с тысячами людей, среди которых многие с хорошими баксами. Неужели действительно ей так важно убедиться, что я ее сторонница?

Хотела бы я в это верить, но не могла. Она же знала, что я раскошелилась ради нее на двести пятьдесят долларов — совсем немало для того, кто не был с ней особенно близок. Далее, несмотря на всю ее и Мариссы трепотню, моя общественная поддержка не очень-то ей нужна. Я уже давно перестала быть активной. Мое имя знают лучше в финансовых кругах, чем в среде окружных политиков. Тем более что моя прежняя служба в полиции скорее оттолкнет от нее потенциальных избирателей.

У меня в голове засела мысль: Роз думает, я знаю нечто, что может ей навредить. Она что-то скрывает, и ее брат боится, как бы я не узнала об этом. Она подошла ко мне и затеяла этот разговор на крыльце после того, как он указал на меня. Тогда-то она и решила разнюхать, в чем дело.

— Ну и ладно, Вик, — сказала я вслух. — Это тебя не касается. Ну, есть у нее тайна. А у кого их нет? Занимайся лучше своими делами.

Я стала перетаскивать белье из машины в сушку. Со стуком захлопнула дверцу, повернула болты. Дело в том, что она сама направила мои мысли в эту сторону. И если они с Мариссой решили использовать меня в своих целях… я отбросила эту мысль и направилась к лестнице. На полпути вспомнила, что не включила сушку, и вернулась обратно.

Пора было ехать. Я решила надеть свои самые лучшие новые джинсы — ведь предстояла встреча с серьезными людьми, которые выдают водительские удостоверения, надо выглядеть прилично.

Поверх джинсов — розовый блузон, это чтобы хорошо получиться на фотографии. Всю долгую дорогу до Элстона и потом, стоя в очереди — служащие передвигались со скоростью умирающих, — я пыталась вычислить, что там могло быть у Роз. Первое, что пришло в голову, — отправиться в Центр документации в Далей, узнать, не возбуждено ли против нее судебное дело. Если бы такое случилось, это обязательно проскользнуло бы в печать: первое, что делают прилежные репортеры, это проверяют «послужной список» общественного лица.

Когда подошла моя очередь, я даже вздрогнула от неожиданности. Заполнила все документы, предъявила все удостоверения, подождала еще немного, пообещала отдать почки и глазные яблоки на пользу науки, если какой-нибудь придурок собьет меня, и, наконец, пошла фотографироваться. Все мои ухищрения оказались напрасны, на фотографии я выглядела, как больная, только что сбежавшая из психушки. Потерять, что ли, и эти права? Может быть, в следующий раз лучше получится?

Трясясь в автобусе, я снова стала размышлять о Роз. Благодаря злосчастной фотографии у меня созрел план. Вельма Райтер… фотограф. Я познакомилась с ней, когда она работала для газеты «Геральд стар»: довольно долго делала фотографии для публикаций, в которых упоминалась и я, так что мы знали друг друга, хотя бы по виду. Незадолго до ухода она сделала фотообзор для специального выпуска газеты, который назывался «Пятьдесят выдающихся женщин Чикаго». Я там значилась, в этом списке, и Роз тоже.

Вельма оказалась дома, но, по-видимому, ожидала другого звонка, потому что сразу подняла трубку.

— Ви. Ай. Варшавски, — медленно повторила она. — Да-да… Так чем могу быть полезна?

— Видишь ли, я только что сфотографировалась на водительское удостоверение. Но снимок не мешало бы подправить.

— Вообще-то я занимаюсь только подделкой паспортов, — сухо парировала Вельма. — А ты что сейчас делаешь?

— В общем, ничего особенного. Знаешь, в воскресенье я виделась с Роз Фуэнтес. Бутс Мигер устраивал прием специально для нее.

— Да, знаю, она меня приглашала, но я готовлю выставку. Даже к телефону не подхожу, сейчас думала, что это звонит мой агент.

Я рассыпалась в поздравлениях, записала название галереи и дату открытия и извинилась, что прерываю ее работу.

— А ты поддерживаешь отношения с Роз? — спросила я.

— Да, кое-что делаю для избирательной кампании. — В голосе ее звучало раздражение. — Послушай, Вик, мне на самом деле очень некогда.

— Я не побеспокоила бы тебя, если бы могла еще к кому-нибудь обратиться. Просто Роз меня немного встревожила. Похоже, она влипла в историю.

— С чего ты взяла?

Я рассказала ей о случившемся на пикнике и о своих подозрениях.

— Знаешь, Варшавски, ты слишком часто суешь нос в чужие дела. Это не только мое мнение. Поищи лучше настоящих преступников, а Роз оставь в покое. С ней все в порядке.

Не сказав больше ни слова, я положила трубку. Лицо у меня пылало. Неужели я и правда лезу не в свои дела?

— Не нужно ей было обхаживать меня и спрашивать, не наврежу ли я ей, — пробормотала я обиженно.

Понурившись, я вышла на улицу. Поехала в банк — заплатить за новую кредитную карточку и чековую книжку, потом в магазин — за едой. А около четырех выбралась наконец в Центр документации посмотреть кое-какую информацию по заказу своего клиента. О Роз я старалась больше не думать — слова Вельмы все еще звучали в ушах, отдаваясь болью.