Ожившие пешки - [60]

Алебардщик присмотрелся.

— Ой-ёй… кажись чернокнижница.

— Похоже…

Они опустились на колени и, укрывшись за кустом, присматривались.

— Думает о чём-то. Козни строит…

— Чего?

— Ну, злоумышляет…

— Ты с умными словами то заканчивай. А то голова перегреется. Однако нас пока не заметила. Видать колдовство затеяла. Обдумывает.

— Если б заметила, давно б в дерево обратилась. В ходячее…

— Подай-ка арбалет. Сейчас я её подстрелю.

— Держи. В голову не целься. Кость — она крепкая. Мало ли что. А колдунов надо наверняка… Кстати, ты знаешь, что некоторые чернокнижники накладывают на себя чары, чтобы любого, кто их убьёт до седьмого колена проклинало?

— Э? Правда? Слушай, ты ведь лучше меня стреляешь? На, держи арбалет…

— А чо сразу я. Ты первый её увидел, ты и стреляй…

— А ну не пререкаться, я тя старше.

— И чо? Ты мне не командир.

— Ща как дам в ухо…

— Я те сам дам…

— Тс. Она нас заметила.

— Фу-у… пронесло, кажется. Отвернулась. Не заметила. Показалось…

— Значит так, ты её покарауль, а я в лагерь, к фельдфебелю. Пусть он решает, что делать.

— Точно, а ежли его до седьмого колена, так я не обижусь, только это… лучше ты сам покарауль, а я …

— Щас в ухо…

— Ну ладно, но давай быстро, а то она тварюгой какой обернётся, только её и видели…

Сим рассеянно ковыряла веточкой опавшую листву. Возвращаться в замок не хотелось. За последние годы волхв Дунстан из Рощицы Гребня был единственным, кроме Смионы, человеком, с которым ей было о чём поговорить, и при этом не нужно было следить за каждым своим шагом, твёрдо зная, что любое неосторожное слово может быть, да и обязательно будет, использовано против тебя. Жрецы-чародеи исходили из того, что если будущий волшебник не умеет контролировать собственную речь, то это уже проблема. А самый простой способ устранения проблем, это устранение их носителей. Политика верховного совета колдунов-чернокнижников сводилась к тому, что конкуренция — абсолютное благо, и только через жесточайший отбор можно воспитать настоящего мага-жреца. А эффективный отбор должен предполагать эффективные наказания… И вообще — лучший способ научить человека плавать, это, как известно, бросить его в воду. Ну и что, что там крокодилы?

Дунстан обещал навестить замок и переговорить с Родгаром на днях. Волхв угостил её очередным даром местных жителей, на этот раз оказавшимся чугунком гречневой каши с маслом, и тарелкой блинов со сметаной. Они немного поговорили о том, о сём, и вообще она отлично провела время. А теперь нужно было возвращаться к работе. Хотя в замке всегда можно поговорить со Смионой. Если та, конечно, не занята. А занята она сейчас круглые сутки. Весь замок провонял мерзким дымом, а от постоянных взрывов оттуда, похоже, даже крысы разбежались.

Остаётся только Укен. Он, в общем, неплохой малый. Только вечно пугается, стесняется и теряется. И никак не закончит портрет. А ведь у него неплохо выходит. Девушку не оставляла мысль переслать завершённый портрет родителям. Пусть знают, что им есть, кем гордиться. Хотя кем гордиться, с её точки зрения, им и так хватало. Братья должны будут унаследовать место отца в гильдии столяров, а сёстры удачно вышли замуж. Тем не менее, пусть родители знают, что и она, Малфрида, не совсем пропащая и тоже чего-то смогла достичь…

Она вздохнула и огляделась. От ручья за спиной заметно тянуло промозглой сыростью. А ведь она уже давно здесь сидит. Совсем замечталась, ничего не замечает. Того и гляди смеркаться начнёт. Осень ведь.

Девушка поправила чёрный суконный капюшон, стряхнула листочек с подола, поднялась с упавшего дерева, на котором сидела, и тут окружавший её мир неожиданно выключился, и она провалилась в непроглядную пустую темноту…

Однообразие горных лугов нарушали лишь торчавшие на вершинах холмов круглые сторожевые башни, напоминавшие устремлённые в облака пальцы. Низкое серое небо моросило холодным дождём.

— Хорошо ещё, что ты оставила Виценция в лагере, — пробормотал Дидерик, надвигая капюшон пониже на лицо.

— Флена за ним присмотрит, — сухо ответила Джина.

— Надо было ещё Эниго с ними оставить…

— Нет. Раз уж тебе нельзя взять с собой достаточно людей, то я хочу быть уверена хотя бы в тех, кто с нами.

Некоторое время они ехали молча, огибая по дуге, господствовавшую над дорогой башню.

— А почему его прозвали безголовым? — примирительно спросила Джина, немного спустя.

— Это довольно необычная история, — оживился Дидерик, — Ансельм может рассказать подробности, но вкратце дело в том, что во время выступления бардов, некий чужестранец, которому было плохо видно, сшиб с молодого Кейрна шапку, чтобы та не мешала…

— И что было дальше?

— Вообще-то Кейрн должен был убить наглеца на месте, но он известен как большой любитель музыки и поэзии, и поэтому прикончил нахала только после того, как дослушал сагу до конца…

— Какой ужас!

— Здесь царят достаточно простые нравы…

— Простые!? Да это же дикость!

— Ну не такие уж мы и дикие, ваша милость.

— Извини, Ансельм, я не тебя имела в виду… Дорогой, ты уверен, что нуждаешься в подобных союзниках?

— А у тебя есть другие?

Они снова замолчали.

Отряд перевалил через невысокий гребень и начал спускаться в Спящую Лощину. Далеко впереди, по зелёному бархату склона скакал всадник на карикатурно маленькой горской лошадке. Там, внизу, на берегу реки, раскинулось селение. Круглые, приземистые, наполовину вкопанные в землю дома из валунов, крытые дёрном. Вокруг каждого — массивные каменные ограды, при случае вполне способные исполнять роль крепостных стен.