Ожившие фантазии - [42]

— Удивительно, что вы рассуждаете таким образом. — Она изучающе посмотрела на Коула. — Вы один воспитываете Мэтти и вам, должно быть, очень тяжело приходится.

— Тяжелее всех приходится Мэтти, — спокойно ответил Коул, уже, наверное, привыкший к подобным расспросам. — Он вынужден сам о себе заботиться. Мэтти один делает уроки и даже, бывает, готовит себе еду.

— О, это я уже поняла, — улыбнулась Ди и с умилением посмотрела на мальчишку, за обе щеки уплетавшего ее фирменное блюдо: кролика, тушенного в вине. — Мэтти даже поделился со мной своими рецептами. Вам просто повезло с сыном, детектив Лонберг.

— А ему — с отцом, — вырвалось у меня.

Моя мать ничего не ответила, но я и без слов поняла ее взгляд. Мне не удалось подарить ей внуков, а она так хотела вернуть себе то чувство нужности и значимости, о котором говорил Коул.

Мне жаль, мама, хотелось ответить мне. Жаль, что у тебя такая непутевая, ни на что не годная дочь. Но ты ведь сама так любила твердить мне в детстве, что из меня ничего путного не получится…

— Да, мне повезло с сыном, — кивнул Коул, почувствовав мелодраматическую паузу, повисшую над нашим столом. — Он у меня отличный парень. Кстати, любопытно знать, чем этот парень занимался сегодня?

Мэтти оживленно принялся рассказывать о наших приключениях. К «американским горкам» Коул отнесся снисходительно, а вот моя встреча с Ричи Карлайлом разбудила в нем зверя, очень похожего на того, с которым мне довелось познакомиться утром.

— Ты встречалась с Ричи?!

Коул едва не вскочил со стула, а его глаза налились такой яростью, что мне стало не по себе. К счастью, он вспомнил, что находится в гостях, и взял себя в руки. Мне страшно было представить, что я могла услышать, окажись мы с ним наедине.

— Да, встречалась, — сухо кивнула я. — Мама позвонила Ричи и сказала ему, что я не ночевала дома. Он решил, что со мной что-то случилось. Не знаю, как ему удалось выследить меня в парке, но, по всей видимости, Ричи понял, что я нахожусь у тебя. И я, кажется, догадываюсь, кто ему подсказал. — Я метнула гневный взгляд на Ди, и та поспешила опустить глаза в тарелку. — Мы с Ричи друзья. — Я перевела не менее выразительный взгляд на Коула. — И нас ничего, кроме этого, не связывает. Хотя, конечно, меня порядочно взбесило то, что он за мной следит, пусть и из благородных побуждений.

— Хотел бы я знать, какое благородство заставило его следить за домом полицейского, — язвительно заметил Коул. — Что, по мнению твоего Ричи, могло тебе у меня угрожать?

— Откуда я знаю? — Меня начал бесить этот допрос, продолжившийся даже после того, как я подробно объяснила, в каких отношениях нахожусь с бывшим мужем. — Может, он думал, что опасность угрожает мне на улице, а не в твоем доме. И вообще, — отставив свою тарелку в сторону, бросила я, — мне надоело, что все бес покоятся обо мне, как о маленькой девочке. Со мной все в порядке, меня не надо опекать, черт возьми.

— Ют… — укоризненно покосилась на меня мать.

— Конечно, выражаться за столом куда неприличнее, чем посылать бывшего мужа дочери следить за ней, — нервно хмыкнула я.

Наши прения прервал звонок в дверь. Я вздрогнула, вспомнив, что Гарри Свидбейкер должен принести вечернюю почту. Надо сказать, тщательно перебрав утреннюю, я не обнаружила в ней никаких подозрительных писем.

Гарри, увидев, что у меня гости, вежливо отказался от моего приглашения посидеть за столом, правда успел сказать мне пару слов о своих семейных неурядицах, которые, к счастью, завершились возвращением «блудной» миссис Свидбейкер в лоно семьи.

Когда Гарри ушел, я дрожащими руками принялась перебирать почту и наткнулась на то, чего боялась и ожидала увидеть. Судя по всему, на этот раз письмо пришло не из Брэмвилля — убийца оказался гораздо хитрее, чем мы думали, — поэтому я получила его не утренней, а вечерней почтой.

— Коул, — позвала я, заглянув в гостиную, — можно украсть тебя на пару минут?

Коул, догадавшийся, зачем я прошу его выйти из гостиной, немедленно поднялся со стула. По его лицу пробежала уже знакомая мне тень тревоги и беспокойства.

Пусть лучше беспокоится обо мне, чем устраивает допросы, подумала я, все еще обиженная на его выходку. Когда Коул подошел ко мне, я протянула ему письмо.

— Это оно…

— Я понял, — кивнул Коул и принялся рассматривать конверт. — Оно отправлено не с городских почтамтов. Видно, на этот раз он решил не рисковать зря и просто бросил письмо в ящик. Значит, он что-то подозревает и боится быть пойманным. Я открою, Ют?

В конверте оказались хорошо знакомые мне листы — кусок главы под названием «Револьвер для Рыжей».

— Кто бы сомневался, — мрачно усмехнулся Коул и засунул листы обратно в конверт. — Не возражаешь, если я оставлю это у себя?

Я не возражала. Хранить дома послания от маньяка — все равно что держать под кроватью чемодан со своими страхами.

— Господи, скольких он убьет еще? — спросила я, и на моих глазах выступили слезы.

— Не смей себя винить. — Коул обнял меня и крепко прижал к себе. — Я был идиотом, когда утверждал, что ты хоть на кончик ногтя причастна к этой истории.

— Мне страшно, — сквозь слезы прошептала я. — Даже не за себя, а за тех, кого я не знаю. Откуда у людей такая больная фантазия? Да, я пишу об ужасных вещах, но ведь мне не приходит в голову воплощать их в жизнь.