Ожившая тень - [44]
— Вы никогда не видели этого раньше?..
Дорога… Горы… Поле…
— Я видел это у Чхонёна,— сказал Мёнгиль, всматриваясь в рисунок.
Он вдруг ясно вспомнил то дождливое утро, когда Чхонён сломя голову примчался к нему за оставленным в книге чертежом.
— Понятно,— задумчиво сказал начальник.— А теперь взгляните сюда. В этих сандалиях вся жизнь О Тонхака.
Мёнгиль с матерью, замерев от изумления, молча смотрели на сандалии. Начальник, не говоря ни слова, принялся расплетать самую большую пару. Он разъединял тонкие полоски соломы, вынимал крошечные листки бумаги и складывал их один к одному. Вот все клочки сложены — перед посетителями лежит документ с красной печатью.
— Вот она, жизнь О Тонхака: бумага, подтверждающая его права на землю. А на чертежах — его родовое поместье.
Да, это был тот самый документ, который долгие годы хранил, без конца прятал и перепрятывал О Тонхак. Наконец, не в силах победить снедавшую его тревогу, он разорвал драгоценный листок на мелкие части и вплёл в сандалии.
Мёнгиль по-прежнему не мог прийти в себя. Сколько слыхал он о помещиках всяких рассказов! Сегодня он увидел помещика собственными глазами, и не просто помещика — О Тонхака! Увидел, на какие гнусности он способен, какой он жестокий и хитрый! Даже разбитый наголову, пытался он укусить, ждал своего часа и не сдавался. Сердце Мёнгиля гулко стучало. Он хотел убить его мать! Убить… Какое страшное слово, и как ясен теперь Мёнгилю смысл этого слова!..
А начальник снова заговорил о Паке:
— Мы давно следили за этим бездельником, ещё до его приезда в Сингван. Пьяница, спекулянт… О Тонхак быстро его раскусил, да тут ещё жена помогла…
Начальник спрятал сандалии в стол, но сам на место не сел, а принялся ходить по комнате взад-вперёд. Казалось, он хочет что-то сказать и не знает, с чего начать разговор. Наконец он решился, подошёл к матери Мёнгиля:
— Простите меня, я знаю, мой вопрос причинит вам боль… Скажите, как звали вашего первенца?
— Что?!
Мать Мёнгиля растерянно поднялась со стула.,
— Видите ли, тут материалы допроса О Тонхака…
— Его… его звали Окчхоль,— перебила начальника мать Мёнгиля. Из глаз её хлынули слёзы.
— Садитесь, пожалуйста. Расскажите о нём подробнее.
Он снова усадил её на стул, сел рядом. Поминутно всхлипывая, вытирая рукавом слёзы, она рассказала о том, каким здоровым ребёнком рос вначале Окчхоль, как он вдруг заболел и О Тонхак устроил его в больницу, как через несколько дней малыш умер, как сожгли его труп…
— Так вы не видели трупа своего сына? — переспросил начальник.
— Врач сказал, что умерших от заразных болезней сжигают… Скажите…— мать Мёнгиля тревожно всматривалась в лицо начальника,— скажите, почему вы спрашиваете меня об Окчхоле?
Вместо ответа он задал новый вопрос:
— Вы, наверное, до сих пор помните лицо сына?
— Ему был годик, когда он умер. Но ведь я мать!
Она ждала, вся дрожа как натянутая струна. Ждала чего- то неизвестного ей самой, может быть чуда.
— А не было ли у вашего сына родимого пятна или особой черты в лице? — настойчиво расспрашивал начальник.
Он смотрел ей в глаза, словно стараясь помочь вспомнить. И она вспомнила.
— Есть!.. Есть!..— крикнула она вдруг.— Когда он болел… умирал… батраки сказали: надо сделать прижигание. Отец делал… На груди у него остался след.
Мать Мёнгиля смотрела куда-то вдаль, мимо сына, мимо начальника. Казалось, она видит своего несчастного малыша, того, которого так жестоко отняла у неё судьба.
— След, говорите, остался? — с удовлетворением переспросил начальник.
Он встал. Лицо его было спокойно, уверенно. Мать Мёнгиля поднялась вслед за ним.
— Обождите немного.
Начальник вышел из кабинета. Он скоро вернулся. Рядом с ним шёл Чхонён.
— Чхонён! — вскочил со стула обрадованный Мёнгиль и тут же осёкся.
Его друг стоял молча, низко опустив голову. Лицо Чхонёна было усталым и бледным. За несколько дней с ним произошла разительная перемена: слишком глубокой оказалась нанесённая ему рана. Мать Мёнгиля не отрывала от юноши взгляда.
— Да ты не смущайся, Чхонён!
Начальник подвёл Чхонёна к Мёнгилю.
— Посмотрите на него,— обратился он к матери Мёнгиля.— Посмотрите внимательно. Вам не кажется, что Мёнгиль с Чхонёном очень похожи? — И он улыбнулся.
Мать Мёнгиля молчала. Волнение сдавило ей горло.
— О Тонхак на следствии показал, что Чхонён — не сын Хван Побэ. Это их приёмный сын.
Чхонён поднял голову, взглянул на мать Мёнгиля, а начальник продолжал спокойно:
— Есть в жизни такой закон: коли жив человек, с ним непременно встретишься… Взгляните ещё раз на Чхонёна. Это ваш Окчхоль, сын, которого в душе своей вы много лет назад похоронили.
И начальник обнял Чхонёна за плечи.
— Что?! —Лицо матери стало белее бумаги.
— О Тонхак мечтал о сыне. Он договорился с врачом и забрал Окчхоля, а вам сказали, что малыш умер. Вот так всё это случилось… Теперь ваш сын вернулся к вам, и не только к вам. Он вернулся к своему классу, снова стал крестьянским сыном.
Начальник подвёл Чхонёна к окну: там было светлее. Расстегнул ворот его рубахи.
— Мой сын!.. Окчхоль! — раздался сдавленный стон матери.
По ясному, прозрачному, как стекло, небу плыло белое облако. Вот оно медленно ушло на запад.
Сын сапожника, бывший лавочник из Одессы Шепсель Гойдман с самого детства мечтал найти клад и стать сказочно богатым. И наконец-то счастье ему улыбнулось, когда вместе с братом они провернули аферу века. Им удалось изготовить искусную подделку – тиару скифского царя – и продать ее в Лувр… Лизе Котовой не везло в личной жизни, но вскоре она познакомилась в кафе с симпатичным летчиком Игорем и пригласила его к себе в гости. Она не ожидала, что уже через несколько месяцев вместе с любимым будет готовить операцию по краже бесценной тиары скифского царя из коллекции Лувра…
Любимая подруга убита, и кажется, я знаю, кто это сделал. Он ходит рядом, но его не поймать. И пока я пыталась бороться с тьмой, что внутри, зверь подбирался всё ближе. Теперь моя цель — убить зверя.Метки: разница в возрасте, спорт, триллер, детектив, повседневность, повествование от первого лица, учебные заведения, элементы фемслэша. Без привязки к конкретной геолокации. Абстрактный город некой европейской страны, где люди носят самые разные имена.
Как поведет себя человек в нестандартной ситуации? Простой вопрос, но ответа на него нет. Мысли и действия людей непредсказуемы, просчитать их до совершения преступления невозможно. Если не получается предотвратить, то необходимо вникнуть в уже совершенное преступление и по возможности помочь человеку в экстремальной ситуации. За сорок пять лет юридической практики у автора в памяти накопилось много историй, которыми он решил поделиться. Для широкого круга читателей.
Однажды Борис Павлович Бeлкин, 42-лeтний прeподаватeль философского факультета, возвращается в Санкт-Пeтeрбург из очередной выматывающей поездки за границу. И сразу после приземления самолета получает странный тeлeфонный звонок. Звонок этот нe только окунет Белкина в чужое прошлое, но сделает его на время детективом, от которого вечно ускользает разгадка. Тонкая, философская и метафоричная проза о врeмeни, памяти, любви и о том, как все это замысловато пeрeплeтаeтся, нe оставляя никаких следов, кроме днeвниковых записей, которые никто нe можeт прочесть.
В самом начале нового века, а может быть и в конце старого (на самом деле все подряд путались в сроках наступления миллениума), Катя Малышева получила от бывшего компаньона Валентина поручение, точнее он попросил оказать ему платную любезность, а именно познакомиться с заслуженной старой дамой, на которую никто в агентстве «Аргус» не мог угодить. Катя без особой охоты взялась за дело, однако очень скоро оно стало усложняться. Водоворот событий увлек Катю за собой, а Валентину пришлось её искать в печальных сомнениях жива она или уже нет…
Когда судьба бросает в омут опасности, когда смерть заглядывает в глаза, когда приходится уповать только на бога… Позови! И он придет — надежный и верный друг, способный подставить плечо и отвести беду.