Оживи покойника - [15]

и блестяще воплотивший их в жизнь, встав у основания

осуществившейся тысячелетней мечты человечества

общества всеобщего братства..."

Федор не верил своим глазам: до сих пор в таком ключе говорили только про одного человека, про того самого, который "...жил, жив и будет жить!" Он захлопнул книгу: "Что-то тут не..." На его столе, прошуршав осколками по бумагам, разбился влетевший в форточку снежок. "Опять Горячин!" - Федор стряхнул снег со спецификаций на шарошки и выглянул в окно: внизу и вправду стоял Горячин, а рядом с ним - румяная от мороза и радости Сонечка. В руках у них было по снежку.

- Ничего, я окно открою? - спросил Федор Малишина.

- Ничего-ничего, - замахал руками старик-Яков, отправляясь в туалет мыть термос.

Федор открыл окно, высунулся на колкий зимний воздух и зачерпнул ладонью с карниза горсть пушистого снега, собираясь слепить ответный снаряд, но тут Сонечка смешно запрыгала на месте, испуганно взмахивая руками в красных варежках, а Горячин, встрепенувшись, метнул в Федора снежок, и только Федор отскочил от окна, увертываясь, как мимо того самого места, где только что была его голова, просвистел крупный кусок льда. Раздался взрыв - ледяная глыба разлетелась на выскобленном асфальте на мелкие звонкие кусочки. Федор чуть ли не по пояс высунулся из окна, пытаясь заглянуть на крышу восьмиэтажного корпуса, с которой и упала глыба...

- С тебя ящик коньяка! - весело заорал Горячин.

- Бл... - начал было благодарить Федор, но осекся, потому что в глаза ему ударил ослепительный свет Белой звезды, той самой, которую он видел вчера по телевизору, когда его агитировали отправиться в Ад.

- Ты что, язык проглотил? - не унимался Горячин, наслаждаясь ролью спасителя. - Благодари и в ножки кланяйся, а потом беги свечку ставить и очередь за вином занимать!

- Ой! - пискнула Сонечка. - Ему, наверное, плохо - он что-то сбледнул.

- Вз... что? - вскинул брови Горячий.

- Вз... да ну тебя! - разбила снежок о его плечо Сонечка.

Федор отошел от окна. Ему было не по себе: ведь если в небе вместо Солнца висит та же Белая звезда, что и в Аду, то это значит... это значит, что он на самом деле не проснулся, а уснул в молочной ванне и теперь видит сон. Все это во сне!

- Федя, ты в рубашке родился! - влетела в комнату возбужденная Сонечка.

- Ю а лаки, мэн! - появился вслед за ней Горячин. - Когда ботл за спасение поставишь?

Но Федору было не до веселья: он тяжело переживал свое открытие, хотя и не мог поверить в него до конца. Вошла Сыткина.

- Мария Игоревна, представляете, - бросилась делиться радостной новостью Сонечка. - Володя Федору жизнь спас!

- Совсем бесплатно? - съязвила Сыткина.

- Мздоимством не занимаюсь, не мой профиль, - с достоинством отразил выпад Горячин. - Хотя если борзыми щенками... - посмотрел он на Сонечку.

- Что за шум, а драки нет? - в комнату зашел, ковыряя в зубах спичкой, сыто-довольный Зарудный.

- Обсуждаем сводку ЦСУ о ходе посевной кампании, неожиданно заявила Сонечка.

- Молодец, Софья, ату его! - искренне восхитился Горячин. Растет смена!

- Ну-ну, - буркнул Зарудный, цыкая слюной.

Ковыляя на обе ноги, вернулся из туалета Малишин, и весь трудовой коллектив был теперь в сборе.

- Пора, товарищи, к работе приступать, - напомнил Яков Иваныч. - Федор, как у вас дела со спецификацией на шарошки?

Федор вздрогнул: "Какие могут быть шарошки на том свете?!"

- Какие шарошки?! - сказал он отчетливо вслух.

Все, кто был в комнате, оторвали головы от бумаг и ошалело на него уставились.

- Какие шарошки - мы все в Аду!!! - выпалил Федор им в лицо, будто бросаясь вниз головой в страшную черную бездну.

После этих его слов все застыли в гробовой тишине: Сонечка - с приоткрытым квадратным ртом, Горячин - с улыбкой на перекошенном лице, Сыткина - с уехавшими на лоб бровями, Зарудный - с торчащей из зубов горелой спичкой... Малишин достал из футляра очки в роговой оправе, неспеша протер стекла носовым платком, одел их и тоже застыл. Федор и сам не мог пошевелиться, поддавшись всеобщему оцепенению; ему оставалось лишь неподвижно наблюдать, как лица его сослуживцев быстро белеют, становясь белее потолочной побелки, а зрачки их приобретают самые немыслимые цвета: у Горячина глаза стали красными, как у черта; у Сонечки - желтыми, как у хищной птицы; у Малишина - голубыми, как у ангела; у Сыткиной - черными, как у ведьмы, а у Лени Зарудного - прозрачно-пустыми, как у вурдалака.

Наконец, напряжение тишины достигло своего апогея, и послышался хруст - в очках у Малишина стали лопаться линзы. Тут же, как по команде, все пятеро одновременно встали и начали молча надвигаться на Федора... "Сейчас будут на куски рвать!" Федор схватил стул, на котором сидел, и выставил его вперед ножками, готовясь отражать нападение.

- Что здесь происходит, товарищи? - неожиданно раздался строгий голос.

Нечисть отпрянула, и Федор увидел в дверях самого Василия Парамоновича, внешность которого, однако, претерпела некоторые изменения: теперь его украшала аккуратная козлиная бородка и кисточки на заострившихся ушах. - Дело делать надо. План горит, - назидательно сказал он и удалился.