Оживи покойника - [14]

- Один, пожалуй, я возьму, - опередил всех неожиданно очнувшийся Яков Иванович.

- И я!! - в один голос заявили Сыткина и Зарудный.

- Постойте, товарищи, вы же еще даже не спросили, что в заказе, - осадила их Головакина.

- Что?? - опять в один голос.

- Кета, осетрина, горбуша, палтус, вобла, крабы, севрюга, икра... - заученно зачастила Головакина.

- Красная или черная? - перебила ее Сыткина.

- ...красная и черная, - кивнула Головакина, - раки, устрицы, все! - выдохнула она.

- И все в одном заказе? - спросил пораженный Федор.

- Все в одном заказе, - подтвердила Головакина как ни в чем ни бывало.

"Очевидное-невероятное!" - подумал Федор.

- Деньги сразу сдавать? - полез в карман пиджака Зарудный.

- Подождите, подождите, - взвилась Сыткина, - какие деньги?! Вы же на ноябрьские уже брали!!!

- У меня годовщина свадьбы на носу, - выдвинул аргумент Зарудный.

- Так вы же на развод подали! - всплеснула руками Мария Игоревна.

- Одно другому не мешает, - набычился Зарудный.

- Как это, как это не мешает, - подскочила Сыткина, оглядываясь по сторонам, словно призывая всех присутствующих в свидетели. - Как это не мешает!?

- Товарищи, что за склока, немедленно говорите, кто из вас двоих берет! - закричала Головакина.

- А давайте Софье Альфредовне отдадим, чтобы никому обидно не было, - встрял развеселившийся Горячий. - Она у нас худенькая, ей мясом обрастать надо...

- Ты, остряк! - набросился на него Зарудный. - Какое мясо, заказ-то рыбный!

- О чем вы говорите, Володя! - взмолилась Сыткина. - Соня у нас временно работает, ей не полагается. Да она и молодая, в очередях постоять может, не то что я, старая кляча...

- Не в коня корм! - радостно вставил Зарудный.

- Товарищи, родные, ведь нельзя же из-за таких пустяков! разволновалась Головакина. - Леня, уступите женщине, а я вам свой личный заказ отдам и даже денег не возьму!

- Вот! - сказал Зарудный Сыткиной. - Вот это забота о человеке! Вот это я понимаю! Спасибо, товарищ Головакина.

"Что-то тут не так", - подумал изумленный Федор. Довольная своим поступком, Головакина одернула шелковую блузку, натянув ее на груди, и гордо удалилась. Озадаченный Федор с трудом переключился на свои шарошки и начал рассчитывать на прочность несущую конструкцию, но тут его позвала Сонечка:

- Федя...

- Да?

- У меня на столе случайно оказалась твоя бумага, возьми ее, пожалуйста.

- Ага, - поднялся Федор из-за стола.

Сыткина кашлянула. Горячий принялся изучать разводы побелки на потолке, а Зарудный засопел. Федор споткнулся, Сонечка покраснела. Раздался храп мирно дремавшего Якова Иваныча. Горячий принялся чмокать губами, глядя при этом не на старика-Якова, а на зардевшуюся Сонечку.

- Ты чо? - уставился на него Зарудный с улыбкой.

- Говорят, от храпа помогает.

Федор тем временем вернулся на свое место и развернул сложенный пополам лист бумаги. Это была записка: "Федя! Я очень ценю тебя как товарища по работе (несколько слов старательно зачеркнуто), но давай останемся друзьями. Ведь могут дружить между собой (густо зачеркнуто, но на свет можно разобрать: "мальчик с девочкой") мужчина и женщина. Как ты считаешь? С.Т."

"Детский сад! - Федор скосил взгляд на Горячина, а потом на Зарудного. - Без этих старых онанистов здесь точно не обошлось!" Он стал дожидаться обеденного перерыва, чтобы поговорить с Горячиным (от Зарудного все равно ничего не добьешься).

Наконец, долгожданное время "Ч" - 12:30 - наступило. Горячий потянулся и вышел, Федор - за ним.

- Володь, постой!

- Я - на обед. Ты идешь?

- Куда?

- В столовку.

- Нет, не иду. Да стой ты!

- Слушаю тебя внематочно, - остановился Горячий.

- Всего на два слова. Насчет Сонечки...

- О, уже два!

- Да я серьезно!

- Влюбилась в тебя, а ты не знаешь, что делать?

- Кончай хохмить, я-то знаю, что это твоя работа!

- Ты на что, старик, намекаешь?

- Сам знаешь!

- Ладно, так и быть, покаюсь, не то еще в чем заподозришь...

- Ну и?..

- Просто вчера я подложил в сумочку нашей Мармеладке пачку резиновых изделий по четыре копейки, проще говоря, гондонов.

- Козел ты, Горячин, она ведь на меня подумала!

- Значит, заслужил...

- А по морде не хочешь?

- Извини, Федя, я не прав, - крикнул, уходя Горячин. - Но за "козла" ты еще ответишь!

Горячин уже ушел, когда Федор вспомнил: "Так его ведь вчера на работе не было! Опять неувязка получается..." Он вернулся в комнату - там никого уже не было, кроме Малишина, поглощавшего принесенные из дома бутерброды с колбасой.

- Фофейку не фелаете? - из туго набитого рта Малишина ударил фонтан хлебных крошек, и он показал на китайский термос, из блестящего горлышка которого струился ароматный дымок.

- Отнюдь, - в такт старику-Якову ответил Федор.

- А вы что же обедать не пошли? - спросил тот в паузе между двумя бутербродами.

- Экономлю, - с усмешкой отозвался Федор, вынимая из ящика стола "Остров пингвинов" Анатоля Франса. - Духовная пища дешевле обходится.

Он открыл одолженную вчера у Сонечки книгу ("из папиной библиотеки") и начал читать вступительную статью.

"Анатоль Франс (1844-1924) - гениальный мыслитель

современности, творчески развивший идеи великого Вольтера