Ожидания Бена Уикса - [44]

Интересно, в «желобе» намеренно с ним такое сотворили, чтобы отомстить за все то, что проделывал с ними Тедди? И неужели Бен уже утратил то немногое преимущество, что приобрел, поднявшись к ним комнату?

Он то впадал в изнуренное беспамятство, то опять выходил из него. То Бен снова лгал Фелпсу, то переживал, что не имел никаких финансовых оснований здесь находиться. И наконец, окончательно проснувшись, заметил, что коричневые полотенца пропали, а под ним лежат уже свежие, черного цвета. Дверь открылась, и он увидел Ахмеда, который, пятясь, входил в комнату, неся что-то в руках. Бен хотел было отвернуться к стене, но даже не смог заставить себя пошевелиться. Когда Ахмед развернулся к нему лицом, Бен увидел у него поднос из столовой с двумя высокими, из крепкого пластика стаканами, парой тарелок и чайной чашкой. Выносить из столовой чашки, стаканы, тарелки, подносы и столовые приборы было категорически запрещено.

Ахмед сперва поставил поднос Бену на стол, потом выдвинул стул, взял поднос в руки и, поднявшись на стул, водрузил принесенную провизию перед Беном на матрас. Запах холодного томатного минестроне ассоциировался в мозгу Бена с консистенцией переваренной пасты, и он ощутил новый приступ рвоты, сумев, однако, его подавить.

– Я не могу ничего есть, Ахмед, – произнес он. От попытки говорить засаднило в горле, и Бен даже сам удивился, каким низким получился у него голос.

– Не можешь же ты целый день обходиться без еды.

– Все равно не могу есть.

– Попей хоть. В стаканах вода.

Бен опасался, что, стоит ему шевельнуться, матрас сдвинется с места и поднос с содержимым с него соскользнет, но он все же осторожно оперся на локоть и потянулся за стаканом с водой. Он взглянул на Ахмеда, лицо у которого было мрачным и сосредоточенным. Оттого что Ахмед принес ему из столовой еду, Бену хотелось расплакаться. Он ужасно раскаивался сейчас во всем, что говорил вчера в «желобе». Поднеся к губам стакан с водой, Бен для начала только смочил губы.

Он обязательно перестирает все полотенца. Он выяснит, какой марки они были, и непременно купит Ахмеду новые… Нет, новые ему не по карману. Но он обязательно извинится перед Ахмедом.

В воде он ощутил легкий привкус хлорки, и от этого его едва не вывернуло снова, но Бен понимал, что единственный для него способ почувствовать себя лучше – это выпить воды, а потому он заставил себя сделать глоток и ощутил, как влага проходит по саднящему горлу. Сделал еще глоток. Тут он заметил на подносе пакетики с солеными крекерами (он бы, конечно, предпочел со вкусом устриц) и надорвал один зубами. Едва он надкусил одну печенину, как рот сразу наполнился слюной – точно так же, как перед приступом рвоты. Тело у него содрогнулось, но Бену удалось сдержать позыв.

– Я не могу есть, Ахмед, пока ты на меня смотришь, – хрипло произнес он.

Ахмед спустился со стула и сел за свой стол. Включил у себя небольшой светильник и принялся вписывать ответы в сборник задач по математике.

– Спасибо тебе, – сказал Бен.

Оглянувшись на него, Ахмед коротко улыбнулся и вновь вернулся к урокам. Бен молча посмотрел на его спину, потом откусил еще крекера, и вкус соли показался ему поистине восхитительным. Покончив с одним, он выудил из пакета следующий.

* * *

Когда солнце уже начало садиться, Бен наконец почувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы спуститься с постели и сходить в душ. Он так и не сделал никаких уроков на понедельник. От горячей воды поначалу заныло в голове, а потом боль как будто унялась, и по телу разлилось чувство облегчения – никак, впрочем, не коснувшееся осознания безденежья. Обратно в свою комнату Бен возвращался, очень надеясь ни на кого не наткнуться по пути.

– Хочу отнести все это обратно в столовую, – сказал он Ахмеду, уже одевшись. – Может, тебе чего-нибудь принести?

– Нет, спасибо.

– А из кафетерия чего-нибудь?

– У меня есть все, что нужно.

– Ладно, тогда до скорого. – Бен немного помолчал. – Слушай, а где ты был прошлым вечером?

– А! Я взял разрешение об отъезде и смотался поужинать в Бостон.

– Ого!

– Это не так уж далеко.

– Ну да. Ладно, скоро увидимся.

– Пока.

Бен вышел в прозрачные вечерние сумерки, когда высокие облака еще вовсю подсвечивались закатным солнцем. Вдоль дорожек зажглись фонари, и сразу деревья и здания вокруг словно отступили во мрак. Бен чувствовал себя изнуренным физически и в то же время испытывал облегчение и внутренний подъем.

* * *

В ту же субботу по возвращении из города двое учащихся из корпуса Вудрафа были пойманы на вечерней проверке в пьяном виде. Джейсон Баумэн, появившись в дверях, смог лишь выдавить: «Я тут» – и тут же убрался по лестнице к себе. Когда старший воспитатель корпуса мистер Роулинз зашел отметить его в журнале, он обнаружил, что Джейсон лежит поперек постели в полной отключке с зажженным светом.

Затем Роулинз пошел в комнату к лучшему другу Джейсона Бретту Теймору, который, говорили, лежал на диване, слушая «Синее небо» группы The Allman Brothers с такой громкостью, что младший преподаватель Аткинс, живший в другом конце коридора, готов был прийти выключить магнитофон.

Роулинз поднял стоявшую возле дивана красную пластмассовую кружку, понюхал то, что в ней осталось, потом заглянул в кладовку к Бретту и нашел там две пластиковые бутылки водки S. S. Pierce объемом в полгаллона. Оба юнца уже во вторник вечером предстали перед дисциплинарным советом. И если Джейсон получил полгода испытательного срока, пять сеансов у консультанта по проблемам злоупотребления алкоголем и наркотиками, а также три дня исправительных работ, то Бретт, у которого в кладовке, собственно, и хранилась водка, был исключен из школы. Все были шокированы таким решением. Когда Эстон зачитал в капелле решение дисциплинарного совета, он объяснил, что в школе вводятся новые, более жесткие порядки: