Ожидания Бена Уикса - [100]

– Мне это не нужно, – все же ответил он Ахмеду. – Пошли, еще мяч погоняем.

– Подумай. Может, когда закончится сезон?

– Пошли играть.

* * *

В зале отдыха после большого ужина, приподняв в руке кружку с кофе, Хатч воззрился на подошедшего к компании Бена.

– Ты чего вообще делаешь, чел?

– Ты о чем?

– Кайл видел тебя с Ахмедом на кортах. – Он отхлебнул немного кофе. – Какого, скажи, хрена ты ходишь на сквош-корты с аль-Халедом?!

– А что такого?

– Ты знаешь, мы ничего не можем сделать, пока он за спиной у Томми. Но мы, по крайней мере, можем рассчитывать на то, что все наши будут держаться единым фронтом. Мы думали, ты проводишь нашу линию у себя в общаге. Думали, ты с нами.

– Я с вами.

– Мне кажется, тебе совсем наплевать, каких людей должна воспитывать наша школа. И кажется, тебе совершенно наплевать, что однажды настанет день, когда все примутся устанавливать собственные правила и, несмотря ни на что, требовать к себе учтивого отношения, и новички будут иметь больше прав, чем самые матерые шестиклассники, и наша школа превратится в летний лагерь для деток богатеев.

В приступе злости у Бена сами собой вырвались слова:

– Чувак, я – брат Тедди Уикса! Ты мне это будешь говорить?! За мной и так целое наследие всей этой фигни. Весь мой род, черт подери, устанавливал те законы поведения, что ты сейчас вот только открываешь.

– Что, прости?

– Ты думаешь, я не знаю, как что делается? Ты хочешь сказать, я не способен продолжать это наследие?!

– Я вовсе не…

– В следующее воскресенье мы смотаемся в Бостон кое-что купить. И напоим всех вусмерть. Собери деньги у своей компашки в Вудрафе – что им там захочется пить, – и вместе рванем.

– Заметано. – Хатч всегда питал надежду, что Бен станет для него проводником в живые легенды. – А ты там знаешь, куда пойти?

– Разумеется, знаю.

– Ну и отлично.

* * *

Бен позвонил домой и с облегчением выдохнул, когда трубку взяла мама. Оба друг другу сообщили, что у них все идет как надо. Потом Бен выдержал паузу и произнес:

– Слушай, я знаю, что насчет денег…

– Ох, я уже в курсе. Мне очень жаль.

– Не могла бы ты положить мне на счет сотню долларов?

Она надолго замолчала, прежде чем заставить себя вновь заговорить:

– Конечно. Разумеется. Я понимаю, должно быть, очень трудно…

– Я просто хочу пригласить девушку на ужин.

– Боже ж ты мой! – воскликнула мама. – Птенчик мой! Как это трогательно! Расскажи-ка мне о ней!

– Она на класс старше меня.

– Ого, смотри-ка! Ну ладно, а как она выглядит?

– Ну, она классная!

Мама рассмеялась.

– Что значит «классная»? Скажи хоть что-нибудь конкретное.

– Просто… Рядом с ней не надо из себя что-то строить. Она круто фотографирует, изучает японский… И вообще она просто классная.

Бен вспомнил про волнующий запах Элис и подумал: решится ли он когда-либо попытаться описать чей-то запах другому человеку?

Хелен поинтересовалась, как выглядит эта девушка, и по тому, как Бен описал ее волосы и рост, поняла, что эти расспросы нежелательны. Она даже представила, как он, отвечая, отвернулся от нее, мгновенно закрывшись.

– Напомни мне еще раз, как вы познакомились с папой? – попросил Бен.

Усмехнувшись, Хелен мысленно перенеслась через долгую череду лет.

– Он тогда только окончил бизнес-школу. А я была машинисткой – печатала работы для некоторых его друзей по бизнес-школе. – Она помолчала, прикидывая, не слишком ли Бен еще юн для подобных рассказов. – На самом деле я тогда была помолвлена с одним из его однокурсников. И с Гарри мы познакомились как раз на вечеринке, что устраивал мой жених.

– Правда, что ли?!

– Я тогда приготовила фаршированные яйца… – Она вновь припомнила все подробности той вечеринки, что навсегда с предельной четкостью отложились у нее в памяти: и рифленый сервировочный столик с алюминиевой окантовкой, и пугающе дорогую, причудливую чашу для пунша, и быстрые живые глаза за тонкими стеклами очков, принадлежащие человеку, которого ей представили как Гарри. – Мы с ним разговорились на кухне, прямо при всех. – Они тогда, разойдясь, стали перекидываться остротами и подколами. – И меньше чем через год мы поженились.

– Ничего себе! Тот, другой, наверное, был вне себя от бешенства!

– Да нет, он благополучно это пережил. Грант Харт, господи ж ты боже мой! Надо сказать, он сыграл свадьбу еще раньше, чем мы с твоим отцом.

– Правда, что ли?

– Правда. Мне кажется, он вообще не считал меня достаточно умным человеком. Я тогда только окончила курсы секретарей: я сочла это более практичным, чем попытки поступить в университет. А Грант, как сейчас помню, возвращаясь домой по вечерам и видя, как я отстукиваю на машинке все эти труды, неизменно изображал на лице такую снисходительную улыбку, как будто я создана лишь для такой работы, и все в мире устроено так, как и должно быть устроено, и моя роль при этом – лишь печатать на бумаге чужие мысли.

Бен подумал, что еще, пожалуй, ни разу не слышал, чтобы мама так долго о чем-то рассказывала, а уж тем более о самой себе. Может, все дело в том, что у нее в последнее время редко с кем получается разговаривать?

– А на той вечеринке… С твоим отцом… Потягивая напитки, мы обсуждали с ним то, что когда-то оба читали. И возможно, он просто искал зацепку продолжить разговор, но тем не менее он спросил меня: «А чем ты еще хотела бы заняться, кроме секретарской работы?» Может быть, мне следовало это воспринять как оскорбление: что, по его мнению, я занимаюсь слишком заурядным делом. Но мне кажется, одного этого вопроса для меня было достаточно, чтобы выйти за него замуж. И знаешь, почти все знакомые мне женщины, выйдя замуж, побросали работу, чтобы растить детей, – а Гарри, когда мы с ним поженились, спросил меня, не хочу ли я все-таки поступить в университет? И я сказала «да» – мне действительно очень этого хотелось. А когда я потом ему сказала, что подумываю получить магистерскую степень, а затем и кандидатскую… Знаешь, когда мы только познакомились, я не могла даже произнести совершенно серьезно слово «ученый», не говоря уже об «ученом-антропологе». Но он, кажется, всегда как будто думал: а почему бы и нет?