Ожидание (три повести об одном и том же) - [34]

Он шлё­пал по бе­то­ну сан­да­лия­ми, – мо­жет быть, сей­час крик­нет? Ос­та­но­вил­ся. «Ну! Крик­ни!..»

Ти­хо. Отец да­же не ви­дит его. Отец счи­та­ет его сла­бым, ни на что не при­год­ным.

Слав­ка под­полз на жи­во­те к краю кры­ши. Гля­нул вниз. Воз­дух об­те­ка­ет го­ря­чие сте­ны. Вид­но, как он ко­леб­лет­ся, сви­ва­ясь в узор­ча­тую ду­хо­ту. Вни­зу ра­бо­чие. Дви­же­ния их стран­ны, очер­та­ния рас­плыв­ча­ты. Слав­ка пред­ста­вил, как он мед­лен­но, с от­кры­тым ртом, па­да­ет вниз. Опус­ка­ет­ся в це­мент­ный ил… Слав­ка вце­пил­ся в ноз­д­ре­ва­тый бе­тон­ный кар­низ. От­полз на жи­во­те по­даль­ше от края.

Над кры­шей тор­чит ме­тал­ли­че­ский штырь. Он опус­ка­ет­ся вниз вдоль бе­тон­ной сте­ны. Дер­жат его же­лез­ные кос­ты­ли, за­би­тые в сте­ну. Рас­стоя­ние ме­ж­ду ни­ми три мет­ра. Вы­со­та эле­ва­то­ра – три­дцать…

ГРО­МО­ОТ­ВОД

– Жур­на­ли­ста из те­бя не вый­дет, – ска­зал Вась­ке Алек­сандр Сте­па­но­вич. – Ты стыд­ли­вый… – Он спря­тал тет­рад­ку в кар­ман. – Вот как я сде­лаю: по­шлю это со­чи­не­ние твое­му дя­де в Одес­су, пусть он по­ка­жет его в га­зе­те. Ес­ли им нуж­но, они при­шлют сво­его кор­рес­пон­ден­та.

– Но… – хо­тел воз­ра­зить Вась­ка.

Алек­сандр Сте­па­но­вич за­сме­ял­ся:

– Луч­ше уж я по­шлю. Те­бе не­удоб­но. Я ещё от се­бя на­пи­шу па­ру слов…

– На­вер­но, так луч­ше, – ска­зал Вась­ка. – Ес­ли вы… – Он обор­вал фра­зу. Он уви­дел на кры­ше ба­ше­н-си­ло­сов Слав­ку. Слав­ка си­дел на са­мом краю. Вце­пил­ся ру­ка­ми в гро­мо­от­вод. Пе­ре­ки­нул но­ги вниз…

– Слав­ка! – за­кри­чал Вась­ка. Толк­нул Алек­сан­д­ра Сте­па­но­ви­ча, по­то­му что тот сто­ял на до­ро­ге. Ска­тил­ся по же­лез­ной ле­ст­ни­це на плос­кость кры­ши и бро­сил­ся к гро­мо­от­во­ду.

– Слав­ка! – кри­чал сза­ди Алек­сандр Сте­па­но­вич.

Слав­ки уже не бы­ло вид­но. Вась­ка под­бе­жал к гро­мо­от­во­ду. Слав­ка сто­ял мет­рах в трех вни­зу на кре­пёж­ном кос­ты­ле, вби­том в сте­ну.

– Слав­ка! – крик­нул Вась­ка. Слав­ка не под­нял го­ло­вы.

Под­бе­жал Алек­сандр Сте­па­но­вич.

– Ве­рёв­ку, – про­шеп­тал он.

– Дер­жись, – бор­мо­тал Вась­ка. – Дер­жись! – крик­нул он.

Алек­сан­д­ра Сте­па­но­ви­ча уже не бы­ло ря­дом. Он ме­тал­ся в чер­дач­ных от­се­ках…

Слав­ка ка­зал­ся со­всем ма­лень­ким и спо­кой­ным. Он за­жал гро­мо­от­вод­ную штан­гу по­дош­ва­ми сан­да­лий и, мел­ко пе­ре­би­рая ру­ка­ми, за­сколь­зил вниз к сле­дую­ще­му кре­пёж­но­му кос­ты­лю.

Ес­ли бы это ка­нат или шест, то­гда лад­но. Ржа­вая сталь­ная штан­га с за­зуб­рен­ны­ми гра­ня­ми! Она ра­зо­рвет, разъ­ест Слав­ки­ны ла­до­ни… Вась­ка уце­пил­ся за штырь гро­мо­от­во­да, пе­ре­ве­сил­ся че­рез кар­низ и, за­жи­мая штан­гу но­га­ми, по­лез к Слав­ке. Он то­ро­пил­ся. Он хо­тел дог­нать Слав­ку. Но и Слав­ка, уви­дев та­кое, по­лез бы­ст­рее.

– Стой!.. Обо­ж­ди! – кри­чал ему Вась­ка свер­ху.

На зем­ле, под гро­мо­от­во­дом, со­би­ра­лись ра­бо­чие. Они ма­ха­ли ру­ка­ми, слов­но под­бра­сы­ва­ли свой крик, что­бы он до­ле­тел к двум маль­чиш­кам, по­хо­жим на мух, что пол­зут по вы­со­кой сте­не.

– Слав­ка, ду­ра­чок… – бор­мо­тал Вась­ка. – Ну не бе­ги… Ну по­ле­зем вме­сте. Вме­сте же ве­се­лей. – Вась­ка знал эту яро­ст­ную не­об­хо­ди­мость са­мо­ут­вер­жде­ния, ко­то­рая тол­ка­ла его са­мо­го на ду­рац­кие с ви­ду по­ступ­ки. Он вдруг по­нял, что лю­бит это­го ху­до­п­ле­че­го Слав­ку. Вась­ка со­скольз­нул ещё на один марш. Те­перь их от­де­ля­ли толь­ко три мет­ра. Слав­ка не убе­гал, сто­ял на кре­пёж­ном кос­ты­ле, при­жи­мал­ся жи­во­том к штан­ге. Он сто­ял ме­ж­ду сте­ной и гро­мо­от­во­дом. Вась­ка по­смот­рел, хва­тит ли ему мес­та на кос­ты­ле, что­бы по­ста­вить но­гу. Мес­та хва­та­ло. Он спус­тил­ся ни­же. Над Слав­ки­ной го­ло­вой ему при­шлось раз­жать но­ги и спус­кать­ся на од­них ру­ках. Слав­ка смот­рел в сто­ро­ну. Рес­ни­цы у не­го бы­ли мок­ры­ми. Он от­ча­ян­но ми­гал, что­бы стрях­нуть лип­кие глу­пые сле­зы. Из-под Слав­ки­ных паль­цев, сжи­мав­ших ржа­вую штан­гу, тек­ла кровь. Рот у не­го был на­глу­хо стис­нут. На­вер­но, чем ши­ре от­кры­ва­ют­ся гла­за у лю­дей, тем плот­нее за­кры­ва­ет­ся рот. Вась­ка ус­лы­шал ок­рик свер­ху. Под­нял го­ло­ву. Алек­сандр Сте­па­но­вич спус­кал им ве­рёв­ку.

– На ве­рёв­ке я не по­ле­зу, – ска­зал Слав­ка, всё ещё не гля­дя на Вась­ку.

– Не по­ле­зешь, – от­ве­тил ему Вась­ка. – Она ко­рот­кая.

Он не знал, что Слав­ка сей­час ра­ду­ет­ся ему, как дру­гу, про­пав­ше­му не­ко­гда и най­ден­но­му в мо­мент край­ней ну­ж­ды.

Ве­рёв­ка ви­се­ла мет­рах в двух над ни­ми. Ве­рёв­ка дёр­га­лась, из­ви­ва­лась, слов­но си­лясь вы­тя­нуть­ся. Дер­жась за штан­гу од­ной ру­кой, Вась­ка рас­стег­нул ру­баш­ку, ски­нул её и, ни сло­ва не го­во­ря, при­вя­зал Слав­ку к штан­ге. По­том он по­лез вверх к ве­рёв­ке, ко­то­рая всё вздра­ги­ва­ла. Он лез в об­хват, как по шес­ту. Штан­га жгла ему жи­вот, но­ги, пле­чо. Он под­нял­ся на верх­ний кос­тыль, пой­мал ве­рёв­ку.

– Бро­сай­те!.. – крик­нул он, об­мо­тав ве­рёв­ку во­круг штан­ги, что­бы она не вы­рва­лась из его рас­се­чён­ных ла­до­ней.