Ожидание шторма - [50]

«Итак, я знаю всех троих, — рассуждал Каиров. — Нахапетов, Сменин, Кузнецов. Но вся штука в том, что, вполне возможно, никто из них не имеет никакого отношения к убийству Попова. Дантист, если он существует, не обязательно должен жить в гостинице. Он может работать в коммунальном тресте, иметь доступ в любую из трех гостиниц. В тресте работает сорок шесть человек. Надо будет сказать Салтыкову, чтобы он занялся трестом. Убийство на почве ревности тоже исключать нельзя».

2

— О! Это вы! — Виктория чуть откинула голову назад и поправила волосы таким же грациозным жестом, что и вчера вечером.

Рабочий в фартуке — скорее всего, осетин — склонился над верстаком, остругивая доску. Стружки падали на пол неслышно, потому что рубанок, бегающий туда-сюда, повизгивал громко и тягуче.

— Я всю ночь думал о наших лампах, — сказал Каиров, протягивая Виктории розы. Их было три. И все белые.

— Спасибо, — ответила Виктория, принимая розы. — Это очень мило с вашей стороны.

Каиров засмущался.

Виктория поднялась из-за стола. И ушла в другую комнату, вход в которую прикрывала черно-красная портьера.

Рабочий продолжал стругать, не обращая на Каирова никакого внимания. Каирову ничего не оставалось делать, как повернуться к нему спиной. Смотреть в окно на светлую немощеную улицу, на чугунную водопроводную колонку, лужу вокруг нее и похожее на барак одноэтажное здание с вывеской: «Консервное производство, солка огурцов и разных маринадов. Г. К. Алоджава».

Виктория вернулась. Мокрыми пальцами она держала глиняный кувшин, в котором стояли розы.

— Сколько музыкантов будет в вашем симфоническом оркестре?

Ее вопрос застал Каирова врасплох.

— Человек шесть, — сказал он.

Она засмеялась:

— Какой же это оркестр?

— Живой. И даже очень хороший.

— Вы представляете, сколько музыкантов должно быть в настоящем симфоническом оркестре? — Она поставила цветы на стол.

— Много.

— Верно, — сказала Виктория. И осталась стоять рядом, на расстоянии протянутой руки.

«Ей, конечно, уже тридцать, — подумал Каиров. — Или около того. Смотрит она уверенно. Понимает, что неглупа и красива. Улыбка капризная. Впрочем, почему бы ей не позволять себе капризов».

— Дорогая Виктория, — сказал Каиров.

— Вы знаете, как меня зовут?! — удивилась она.

— Эту тайну знает весь город... Дорогая Виктория, я открою свой маленький секрет. Симфонический оркестр — это такая же реклама, как и карачаевский молочный барашек.

— О! Торговцы... После этого ходи к вам на шашлыки!

— Именно ужин в шашлычной я хотел предложить на сегодняшний вечер. Мы могли бы уточнить форму ламп и состав симфонического оркестра.

— Как вас зовут?

— Мирзо Иванович. Можно просто Мирзо...

— Мирзо Иванович лучше. — Она смотрела на него с улыбкой. Но улыбка эта еще не означала согласия на ужин. И Каиров понимал, она оценивает его внимательно и придирчиво, как могла бы оценивать шубу в магазине женской одежды.

Вздохнув, она тихо сказала, чуть сощурив глаза:

— Не очень вы похожи на владельца чайной и ресторана-погреба «Булонский лес». Но это даже интересно...

Каиров помимо воли бросил взгляд в сторону рабочего, стругавшего доску. Виктория заметила:

— Он не понимает по-русски.

— На кого же я похож? — Теперь он тоже смотрел на нее пристально и говорил тихо.

— У нас будет время это выяснить... — заверила она. — В восемь вечера приезжайте за мной на Луначарскую улицу, шесть. Возьмите кучера. После шашлычной за руль я не сажусь... И последнее, не надевайте эту дурацкую шляпу. Офицерскую выправку шляпой не скроешь.

— Я и не скрываю, — обиделся Каиров. — За свое антипролетарское прошлое я отсидел срок от звонка до звонка. И сегодня перед новой властью чист.

Она будто не слышала его слов. В мастерскую вошли две женщины, очень похожие друг на друга. Вполне возможно, сестры. Виктория раскрыла объятия:

— Руфина! Сарочка!

— До свидания, — сказал Каиров.

— До встречи, — подчеркнула Виктория.

3

Уголовное дело, возбужденное городским прокурором по поводу убийства завхоза гостиницы «Эльбрус» Попова Вадима Зотиковича, висело на Салтыкове тяжелым грузом.

Прокурор, интеллигентный и старый, поучал его сегодня:

— Вторая стадия уголовного процесса — предварительное расследование — должна представлять мини-энциклопедию преступления. От «а» до «я». Все фактические обстоятельства, все необходимые доказательства, которые неизбежно потребуются при судебном разбирательстве, должны быть выявлены именно во второй стадии.

— Я об этом догадываюсь, — хмуро сказал Салтыков.

— Этого мало, уважаемый товарищ. О мастерстве в конечном счете говорит результат.

— Вы же знаете, одновременно этим делом занимается и Донугро.

— Не нам учить, как говорится, товарищей из края... Но мне помнится, еще до их приезда вы высказывали интересную версию...

— Убийство на почве ревности.

— Вот, вот... Скептическое отношение к первой версии в наших сферах стало чуть ли ни хорошим тоном... А между прочим, в истории криминалистики ой сколько примеров, когда первая версия являлась и единственно правильной... В здешних же краях народ темпераментный, горячий. Когда же речь идет о вопросах чести, тем более женской чести... Тут и кулак, и нож могут пойти в ход в самый неожиданный момент...