Ожидание исповеди - [7]
Через много лет я узнаю, что не Вольтер провалила организацию и что Тарасов был против ее убийства.
Следствие закончилось, и нас отправили в Бутырскую тюрьму на пересылку. Здесь нам предстояло выслушать приговор Особого Совещания, после чего стать грубой рабочей силой. Вот справка, которая хранится в моем деле:
"Врачебная справка. 9 апреля 1949 года.
Общее состояние удовлетворительное. Диагноз по-русски здоров.
Годен к физическому труду. Подпись".
Перед прочтением приговора мы с Тарасовым оказались в одной камере. Позднее мы встретились с Гаркавцевым и Черепинским. Василий Лаврентьевич Гаркавцев когда-то был ученым секретарем Воронежского университета. Взрослый человек. Автор работы о скрытой проституции в СССР, которую написал по просьбе Студенческого научного общества. Председателем этого общества был Белкин. Видимо, когда они обсуждали эту статью, то обнаружили общность взглядов и на многие другие проблемы. Семен Черепинский был студентом Воронежского университета и во время бесконечных бесед, которые велись в камере, советовал многим арестантам переключить свое внимание с политики на математику, поскольку именно ей будет принадлежать будущее.
Тарасова приговорили к десяти годам лагерей. Гаркавцева[1] и Черепинского[2] - к восьми. Меня - к семи. К семи годам был приговорен и Борис, которого, к общей нашей с Тарасовым радости, мы встретили в горьковской тюрьме. Эту тюрьму называли еще Соловьевской, по фамилии ее тогдашнего начальника.
В той же камере находился еще один наш воронежский одноделец. Василий Дмитриевич Климов[3]. Этот человек интересовал меня чрезвычайно. Именно он должен был создать группу боевиков и убить Вольтер. Климов - высокий, улыбчивый человек, но эта улыбчивость казалась мне очень суровой. Весь он словно бы принадлежал другой эпохе. Эпохе Желябова, Перовской, Халтурина. Когда я спросил Климова о Вольтер, улыбка исчезла с его лица. Он сказал, что пистолет дал осечку. Борис чуть ли не в первый день нашей встречи спросил Тарасова, почему мы так быстро провалились и почему именно нас, москвичей, арестовали первыми. Тарасов ответил загадочно. Он сказал, что теперь еще рано об этом говорить, поскольку ничего еще не закончилось.
Вскоре Тарасова, Бориса, Гаркавцева и меня отправили на этап.
По дороге простились с Борисом. Местом его дальнейшего заключения стал Унжлаг.
В кировской пересылке нас развели по разным камерам. Расставание с Гаркавцевым получилось неожиданно теплым. В моей памяти он остался именно таким, каким запомнился в те минуты: взрослым и очень печальным человеком.
Каким-то своим путем, может быть даже всегда рядом с нами, шли по этапу наши девушки - Аня Заводова[4], Аня Винокурова[5], Люся Михайлова[6].
Из кировской пересылки мой путь лежал до станции Фосфоритная, в Вятлаг.
Станция, куда меня привезли, называлась Сорда. Когда я вышел на платформу, то увидел, что она является частью огромной биржи, по которой, заросшие щетиной, темные от грязи и загара, одетые в рваную одежду, катали бревна зэки. С двух вышек за их передвижениями наблюдали часовые. По платформе ходил еще один часовой, с собакой. Воздух был необыкновенно свежим. По другую сторону железной дороги плотной стеной стоял лес. Дорога в зону была густо усыпана опилками.
Поначалу я работал землекопом на строительстве лесозавода. Мы рыли глубокий дренаж с колодцами вокруг электростанции, затем траншею для сброса дренажных вод в речку Нырмыч. Когда земляные работы закончились, работал в бригаде плотников. Здесь было полегче. Потом стал диспетчером планового отдела. Каждую ночь передавал в штаб Вятлага, что был расположен в так называемом Соцгородке, сводки. Все данные следовало передавать нарастающим итогом. Поскольку сложение итогов производил я сам, то иногда в Соцгородке обнаруживались ужасающие ошибки. Количество уложенной на бирже древесины вдруг становилось неимоверно большим или пугающе малым. Сводки принимал молодой лейтенант, у которого был вполне доброжелательный, почти приятельский голос. Он обнаружил, что виновницей всех моих ошибок является цифра "1", которая имела обыкновение, если первая в числе, или исчезать насовсем, или вдруг появляться где-нибудь внутри самого числа. Поэтому передача сводок иногда становилась похожей на игру. Каждый раз, когда я ошибался, лейтенант, посмеиваясь, спрашивал: "Израиль, опять заснул?" Я отрицал. Говорил, что просто задумался. Телефонистки, которые обеспечивали связь, смеялись в три голоса: "Заснул! Заснул!"
Лейтенант как-то сказал, что все мы, диспетчеры, как правило, западаем на какую-нибудь цифру. Но есть один диспетчер, который ошибается вне всякой логики. На воле был философом.
Можно сколько угодно спорить, одинаковы или нет были сталинские и гитлеровские лагеря, но все-таки это факт, что основы отчетности были у них совсем разные. У Гитлера смысл лагерной деятельности заключался в производительном уничтожении людей. У Сталина работала другая экономическая модель. Здесь с помощью одних только цифр определяли качество производственной деятельности. Точно по ленинской формуле: социализм - это учет. Механизмы принуждения и поощрения всегда находились в полном соответствии с отчетностью. Если в немецких городах не знали или делали вид, что не знают, почему в расположенных по соседству лагерях постоянно дымят трубы, то сталинские формы отчетности были распространены по всей стране, пока не довели ее до полного идиотизма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ни один писатель не может быть равнодушен к славе. «Помню, зашел у нас со Шварцем как-то разговор о славе, — вспоминал Л. Пантелеев, — и я сказал, что никогда не искал ее, что она, вероятно, только мешала бы мне. „Ах, что ты! Что ты! — воскликнул Евгений Львович с какой-то застенчивой и вместе с тем восторженной улыбкой. — Как ты можешь так говорить! Что может быть прекраснее… Слава!!!“».
Антон Иванович Деникин — одна из важнейших и колоритных фигур отечественной истории. Отмеченный ярким полководческим талантом, он прожил нелегкую, полную драматизма жизнь, в которой отразилась сложная и противоречивая действительность России конца XIX и первой половины XX века. Его военная карьера повенчана с такими глобальными событиями, как Русско-японская, Первая мировая и Гражданская войны. Он изведал громкую славу побед и горечь поражений, тяготы эмиграции, скитаний за рубежом. В годы Второй мировой войны гитлеровцы склоняли генерала к сотрудничеству, но он ответил решительным отказом, ибо всю жизнь служил только России.Издание второе, дополненное и переработанное.Издательство и автор благодарят Государственный архив Российской Федерации за предоставленные к изданию фотоматериалы.Составитель фотоиллюстративного ряда Лидия Ивановна Петрушева.
Супруга самого молодого миллиардера в мире Марка Цукерберга – Присцилла Чан – наверняка может считаться одной из самых удачливых девушек в мире. Глядя на совместные фото пары, многие задаются вопросом: что же такого нашел Марк в своей институтской подруге? Но их союз еще раз доказывает, что доброта, участливость, внимание к окружающим и, главное, безоговорочная вера в своего мужчину куда ценнее растиражированной ненатуральной красоты. Чем же так привлекательна Присцилла Чан и почему все, кто знакомится с этой удивительной девушкой, непременно немного влюбляются в нее?
В этой книге историю своей исключительной жизни рассказывает легендарный Томи Лапид – популярнейший израильский журналист, драматург, телеведущий, руководитель крупнейшей газеты и Гостелерадио, министр юстиции, вице-премьер, лидер политической партии… Муж, отец и друг… В этой книге – его голос, его характер и его дух. Но написал ее сын Томи – Яир, сам известный журналист и телеведущий.Это очень личная история человека, спасшегося от Холокоста, обретшего новую родину и прожившего выдающуюся жизнь, и одновременно история становления Государства Израиль, свидетелем и самым активным участником которой был Томи Лапид.
Президентские выборы в Соединенных Штатах Америки всегда вызывают интерес. Но никогда результат не был столь ошеломительным. И весь мир пытается понять, что за человек сорок пятый президент Дональд Трамп?Трамп – символ перемен к лучшему для множества американцев, впавших в тоску и утративших надежду. А для всего мира его избрание – симптом кардинальных перемен в политической жизни Запада. Но чего от него ожидать? В новой книге Леонида Млечина – описание жизни и политический портрет нового хозяина Белого дома на фоне всей истории американского президентства.У Трампа руки развязаны.