Ожерелье вечности - [17]

По возвращении, буквально на следующий же день, Лукас спешно продал дом, собрал свой домашний скарб, который вместе с Николаем загрузил в подводу. Для семьи наняли экипаж, куда ребятня с радостным визгом набилась, пока взрослые прощались с соседями. Наконец тронулись в путь. Куда ехать, решали накануне вечером, долго споря и отстаивая каждый свою точку зрения. Лукас настаивал на возвращении в Угор, полагая, что их, с нынешним-то достатком, никто не будет там притеснять, да и Бабаня не чужой им человек. Эльза его поддержала, полагая, что на родине мужа им будет легче устроиться. Николай же настаивал, что им нужно убраться подальше от моря и морских людей, запутать следы и потому следует двигаться дальше, в столицу лесной равнины, Лесбург. И там уже обосноваться окончательно, послав за Бабаней Витюшу, который проводит её до места. Витюша пришёл в полный восторг от таких планов, потому что, по правде говоря, уже засиделся без всякого дела здесь. Услышав историю про Голду, он воспылал буквально, исходя сиреневыми разрядами, планами о встрече с ней. Не откладывая дела в долгий ящик, решили, что Витюша, как джентльмен, отправится на знакомство с Голдой и заодно разузнает положение дел на острове после их побега. Сказано-сделано. Витюша воспарил и исчез в туманной дымке над морем, направляясь к Одинокому острову, а наши путешественники утром засобирались в путь.

Когда Водобор остался позади, пропал из виду берег моря и высохли невольные слёзы грусти на веснушчатом лице Эльзы, Николай и Маня несколько отстали на своих лошадях от обоза, любуясь видами вдоль дороги и ведя неспешную беседу. Маня попросила его рассказать о его мире, о нём самом. Николай старался доступным для неё языком донести основные моменты и понятия, а Маня невольно задумалась об огромной пропасти шириной в века между ними. А когда он попытался ей объяснить природу происхождения этого мира, вообще ужаснулась, вдруг поняв, что, если Николай проснётся в своём мире, то это будет уже непреодолимым препятствием для их любви, что он будет потерян для неё навсегда. Навсегда. Какое это жёсткое слово — навсегда. Безнадёжное. Отчаяние овладело ею, она снова посмотрела на Николая и решила, что, пока он здесь, преступно терять время на ухаживание. При первой же возможности она будет любить его вопреки всему: здравому смыслу, воспитанию и мнению окружающих. Это время, что ещё отпущено им, надо наполнить радостью близости и разделённой любви. А там, — хоть трава не расти. И пусть она сама лишь его сон, и жизнь её тоже всего лишь сон, иллюзия, зато любовь самая настоящая…

Задумавшись, Маняша не заметила, как они подъехали к мосту из огромных брёвен. Лукас с семейством уже ожидали их, чтобы вместе переправиться, — нужно было вести под уздцы лошадей, боящихся воды. Лукасята, галдя, окружили Маняшу. Кто-то дёргал её за платье, кто-то поворачивал к себе её лицо, стараясь быть не только услышанным, а самый маленький, трёхлетний малыш, выпросился- таки на руки. Осторожно, вместе с Эльзой, они шли по мосту вслед за экипажами. Река в этом месте делала поворот, поэтому была не широкой, зато дальше она разливалась в месте впадения в море. Маняша посмотрела вниз и среди волн вдруг заметила какой-то предмет, который трудно было рассмотреть от бликов. Вдруг она поняла, что это голова морского человека, который внимательно наблюдал за их переправой и, увидев, что замечен, совершенно по человечески поднял руку над водой, показал кулак и исчез. Маня решила, что расскажет об этом Николаю позже, когда остановятся на ночлег. Всю оставшуюся часть дня, сопровождаемые палящим Светилом, все в поту и мечтая о вечерней прохладе, путники продолжили свой путь среди морских дюн. Только к вечеру вдали показалась кромка леса, к которой все устремились в надежде на отдых, даже лошади стали перебирать ногами быстрее. Резкая перемена в температуре — из зноя в благоухающую прохладу подействовала на всех ободряюще. Источник воды тоже долго искать не пришлось, — небольшой ключ с протоптанными к нему тропами был к услугам проезжающих. После ужина, когда уже совсем стемнело, все, кроме Николая и Мани, улеглись спать. Эти двое, как будто что потеряли, сидели у костра и выжидательно смотрели друг на друга в надежде, что разговор начнёт другой. Наконец, не выдержав томительного молчания, Николай спросил Маню, как она себя чувствует, и не хочет ли она тоже прилечь. На что Маня сказала, что уже привыкла к длительным переходам. Рассказав Николаю увиденное на реке, она ждала его реакцию, и была очень удивлена кажущимся его равнодушием. А Николай спокойно ей объяснил, что беспокоиться пока нечего — так далеко от моря морские люди бессильны чем-то им навредить.

— Вообще, бояться надо чего-то реального, а не придумывать себе пустые страхи. Вот ты чего ещё боишься? — спросил Николай.

— Я боюсь в первую очередь за Бабаню и очень хочу, чтобы она была рядом. А ещё я боюсь, что Вы в один момент исчезнете из моей жизни, — медленно произнесла Маня.

— Это так важно для тебя?

— Да, с некоторых пор. Вы стали частью моей жизни. Без вас этот мир опустеет, — и страх исказил её личико.