Ожерелье королевы - [48]

Она вставила в тройной подсвечник свечи, горевшие в вестибюле, и заперла на засов массивную дверь передней.

И тут началась немая и оригинальная сцена, которая живо заинтересовала бы одного из тех ночных зрителей, которых поэтический вымысел заставляет парить над городами и дворцами.

Жанна обошла свои владения. Она восхищалась каждой комнатой, всем этим домом, где малейшая подробность приобретала в ее глазах ценность с тех пор, как жадность собственницы сменила любопытство случайной прохожей.

И вот, после всех этих экскурсий, когда свечи сгорели уже на три четверти, изнемогавшая, тяжело дышавшая Жанна вошла в спальню, затянутую голубым атласом, расшитым большими, сплошь фантастическими цветами.

Она все видела, все подсчитала, все обласкала глазами и пальцами; ей оставалось восхищаться только самой собой.

Жанна увидела себя в трюмо, находившемся позади Эндимиона note 32. Ее платье соскользнуло с плеч на ковер. Тончайший батист, увлекаемый более тяжелым атласом, до половины обнажил ее белые, округлые руки.

Два черных глава, томных от наслаждения, блестевших от желания, — два глаза Жанны поразили Жанну в самое сердце; она нашла, что она красива, она почувствовала себя юной и пылкой.

Глава 3. АКАДЕМИЯ ДЕ БОСИРА

Босир в точности последовал совету голубого домино: он отправился в то место, которое именовалось его академией.

Достойный друг Оливы, привлеченный громадной цифрой: два миллиона, опасался, как бы сегодня вечером его не устранили коллеги, коль скоро они не посвятили его в столь многообещающий план.

Его появление в академии вызвало сенсацию.

— Возьмите карту, — сказал банкомет.

— Я играю только на миллионы, — дерзко отвечал Босир, — по правде говоря, я не могу взять в толк, зачем это здесь играют на какие-то жалкие луидоры. На миллионы! А ну, господа с По-де-Фер, раз, вне всякого сомнения, речь идет о миллионах, долой ставки на луидор! На миллионы, миллионеры!

Босир был в таком возбуждении, которое увлекает человека за пределы здравого смысла. Его воодушевляло опьянение, куда более опасное, нежели опьянение вином. Но тут он неожиданно получил сзади довольно сильный удар по ногам, и его монолог внезапно оборвался.

Он обернулся и увидел подле себя высокого смуглого мужчину, держащегося прямо, со множеством шрамов и с черными глазами, сверкающими, как горящие угли.

— Португалец! — произнес Босир, ошеломленный тем, как его приветствовал этот человек, который только что дал ему пинка.

Босир знал, что этот португалец — один из компаньонов. Португалец вечно проигрывал завсегдатаям игорного дома. Он всегда ставил сто луидоров в неделю, и эту сотню луидоров завсегдатаи регулярно уносили с собой.

В этом товариществе он исполнял роль приманки. В то время как с него ощипывали сто золотых перьев, прочие собратья ощипывали других игроков, прельщенных этим зрелищем.

Таким образом, компаньоны считали португальца человеком полезным, а завсегдатаи — человеком приятным. Лакеи подали членам кружка широкие плащи и шпаги. Босир тоже закутался в свое домино, как бы собираясь отправиться в путешествие, но на нижний этаж он не спустился, и когда дверь закрылась, а фиакры, портшезы и пешеходы исчезли из виду, вернулся в салон, куда вернулись и двенадцать других компаньонов.

— Мы должны объясниться, — сказал, наконец, Босир.

— У меня есть одно сообщение, — заговорил португалец. — По счастью, я пришел вовремя, так как сегодня у господина де Босира язык чешется — он ведь невоздержан на язык…

— Двухмиллионное дело! — с пафосом воскликнул Босир.

— Скажу в двух словах, — произнес португалец. — Господа Бемер и Босанж предложили королеве брильянтовое ожерелье стоимостью в полтора миллиона ливров. Королева отказалась. Ювелиры не знают, что с ним делать, и прячут его. Они очень озабочены, потому что ожерелье может быть куплено только человеком, по-царски богатым. Так вот, я нашел царствующую особу, которая купит ожерелье и, таким образом, извлечет его из несгораемого ящика господ Бемера и Босанжа.

— И это?.. — спросили компаньоны.

— Это моя всемилостивейшая государыня, королева Португальская note 33 Португалец выставил грудь колесом.

— Все совершенно ясно, — продолжал португалец. — Нужно только внимательно меня выслушать. Посольство сейчас временно пустует. Новый посол, господин де Соуаа, прибудет, самое раннее, через неделю.

— Отлично! — сказал Босир.

— Так вы говорите, что посольство пустует?

— Да!

— Там только хранитель печати, честный человек, француз, который говорит по-португальски плохо, как светский человек, и приходит в восторг, когда португальцы говорят с ним по-французски, ибо тогда он не мучается, и когда французы говорят с ним по-португальски, ибо тогда он блистает.

— И что же? — спросил Босир.

— А то, господа, что мы представимся этому честному человеку, соблюдая все правила дипломатической миссии.

— Значит, мы становимся хозяевами посольства и первым делом нанесем визит господам Бемеру и Босанжу.

— Ну, а если господа Бемер и Босанж попросят…

— Что? — перебил дон Мануэл.

— Задаток, — сказал Босир.

— Это усложнит дело, — смутился португалец.

— Ведь в конце-то концов, — продолжал Босир, — принято, что посол прибывает либо с аккредитивами, либо с наличными деньгами. В каждой государственной канцелярии существует касса.