Ожерелье королевы - [46]

— Но кто же вы такой. Боже милостивый? — произнесла Николь. — Откуда вы все это знаете?

— Я знаю, наконец, что Босир увез вас, доказал вам, что он вас любит, продал ваши драгоценности и довел вас до нищеты… Я знаю, что вы его любите, что, во всяком случае, вы так говорите и что, раз любовь является источником всех благ, вы должны быть самой счастливой женщиной в мире.

Олива опустила голову, закрыла лицо рукой, и сквозь пальцы этой руки были видны две слезы, скатившиеся из глаз.

— И эту женщину, такую гордую и такую счастливую, вы сегодня вечером купили за пятьдесят луидоров! — сказала она.

— Вы стоите гораздо дороже, и я докажу вам это. О, не отвечайте мне — ведь вы ничего не понимаете... а кроме того… — прибавил незнакомец, склонившись в сторону от Оливы.

— А кроме того?

— А кроме того, сейчас мне необходимо все мое внимание.

— В таком случае, я умолкаю.

— Нет, как раз напротив: говорите со мной, о чем хотите. Боже мой! Рассказывайте мне о любых пустяках, это мне безразлично, лишь бы у нас с вами был вид людей, занятых разговором.

— Будь по-вашему. А все-таки вы оригинальный человек.

— Дайте мне руку, и мы с вами походим. И они принялись ходить между группами людей; она выгибала свою тонкую талию и делала головкой, изящной даже под капуцинкой и шейкой, гибкой даже под домино, такие движения, что все знатоки смотрели на нее с вожделением.

Тут двое пеших гуляющих прошли мимо группы, в центре которой человек изящного сложения, с непринужденными, гибкими движениями, что-то говорил трем своим спутникам, а те, казалось, слушали его весьма почтительно.

— Кто этот молодой человек? — спросила Олива. — какое у него прелестное жемчужно-серое домино!

— Это его высочество граф д'Артуа, — отвечал незнакомец, — но теперь, Бога ради, помолчите!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1. БАЛ В ОПЕРЕ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

В то мгновение, когда Олива, оглушенная громким именем, которое сейчас произнесло голубое домино, посторонилась, чтобы ей было виднее, два других домино, отделившись от болтливой и шумной группы людей, нашли себе местечко в проходе вдоль кресел партера, где не было диванчиков.

Здесь было нечто вроде пустынного островка, куда забегали время от времени группы гуляющих.

— Прислонитесь к этому столбу, графиня, — совсем тихо произнес голос, который произвел впечатление на голубое домино.

И почти тотчас же высокое оранжевое домино со смелыми повадками, обличавшими в нем скорее нужного человека, нежели обходительного льстеца, раздвинуло толпу, подошло к голубому домино и сказало:

— Это он.

— Хорошо, — отвечало оно и одним движением отпустило желтое домино.

— Слушайте меня, мой добрый маленький друг, — заговорило голубое домино на ухо Оливе, — сейчас мы начнем развлекаться.

— Буду очень рада.

— Черное домино — вы его видите? — это один немец из числа моих друзей.

— А-а.

— Вероломный человек, который отказался пойти со мной на бал под предлогом мигрени.

— И которому вы сказали, что тоже не пойдете.

— Разумеется!

— С ним женщина?

— Да.

— Кто она?

— Не знаю. Мы подойдем к ним, хорошо? Мы сделаем вид, что вы — немка; вы не раскроете рта из опасения, чтобы он не признал в вас по акценту чистокровную парижанку.

— Превосходно. А вы его заинтригуете?

— О, за это я вам ручаюсь! А теперь начинайте: показывайте мне на него концом веера!

— Вот так?

— Да, превосходно. Шепчите мне что-нибудь на ухо. Черное домино, предмет этой атаки, повернулось к залу спиной; оно разговаривало со своей спутницей. Спутница, глаза которой сверкали под маской, заметила жест Оливы.

— Смотрите, ваше высокопреосвященство, — еле слышно сказала она. — Вон там — две маски; они интересуются нами.

— Графиня, не бойтесь ничего! Нас узнать невозможно. И раз уж мы с вами на пути к гибели, разрешите мне повторить, что на свете еще не было столь пленительной фигуры, как ваша, что на свете еще не было таких жгучих глаз. Позвольте же мне сказать вам…

— Остановитесь, вы погубите себя… А между тем, опасность будет куда страшнее, если вас услышат наши соглядатаи.

— Два соглядатая! — воскликнул взволнованный кардинал.

— Да, вот они: они решились подойти к нам.

— Если они вынудят вас заговорить, как можно сильнее измените свой голос, графиня.

— А вы — свой, ваше высокопреосвященство. В самом деле: к ним подходили Олива и ее голубое домино. Домино обратилось к кардиналу.

— Маска! — произнесло домино и наклонилось к уху Оливы — та сделала утвердительный знак.

— Чего ты хочешь? — изменив голос, спросил кардинал.

— Дама, которая меня сопровождает, — отвечало голубое домино, — поручила мне задать тебе несколько вопросов.

— Задавай их поскорее, — сказал де Роан.

— И пусть они будут в высшей степени нескромными, — нежным голоском прибавила графиня де ла Мотт.

— Такими нескромными, — подхватило голубое домино, — что ты не поймешь их, любопытная!

И тут незнакомец на безупречном немецком языке задал кардиналу следующий вопрос:

— Ваше высокопреосвященство! Вы влюблены в женщину, которая вас сопровождает? Кардинал вздрогнул.

— Вы сказали: «Ваше высокопреосвященство»? — переспросил он.

— Да, ваше высокопреосвященство.

— Вы ошибаетесь: я не тот, за кого вы меня принимаете.