Ожерелье из звезд - [7]

В то же время его репутация обожателя женщин, как и репутация самого принца Уэльского, все время была под сомнением.

Но герцога это не беспокоило.

Герцог не прислушивался ни к кому и ни перед кем не отчитывался. Поскольку он был чрезвычайно богат, являлся одним из самых крупных землевладельцев страны, а титул его уходил корнями далеко в историю Англии, никто не решался с ним спорить, какие бы сумасбродные идеи ни приходили ему в голову.

Он был близким другом наследника престола, но в то же время не считал, что принадлежит к «Обществу Мальборо-Хауз», — по той простой причине, что «Общество Элвестон-Хауз» могло бы поспорить с окружением принца и, по правде сказать, превосходило его во всех отношениях. Сам принц всегда сетовал на то, что самые красивые женщины, самые хорошие обеды, самые удачные развлечения и самые роскошные приемы устраивались в Элвестон-Хаузе.

— Черт подери, Элвестон! — не раз говорил принц. — Дело ведь не только в том, что у вас есть деньги на всяческие экстравагантности: я подозреваю, что дело в том, что у вас вкус лучше, чем у других, и идеи у вас всегда оригинальные!

— Вы льстите мне, сир! — отвечал ему герцог.

Но хоть он и говорил вежливо, губы его цинично изгибались.

Он часто находил, что бурные развлечения принца, в которые тот бросался только потому, что скучал и раздражался из-за тех ограничений и запретов, которые накладывала на его жизнь царственная мать, слишком надуманны и утомительны, а потому лишены непринужденности, которую так ценил сам герцог.

— Знаете, кто мы такие, Вэриен? — однажды добродушно спросил принц, — Мы — короли общества, но я вас люблю и не сержусь, что мне приходится делить свой трон с вами.

Герцог тогда пробормотал что-то любезное, но в то же время подумал, что он не имеет намерений делить этот трон с кем бы то ни было.

Он прекрасно знал, что большинство современников ему завидуют и что по малейшему его знаку они готовы будут рабски перед ним пресмыкаться.

Герцог Элвестон был настолько богат, что мог потакать всем своим прихотям, и настолько щедр, что его друзья никогда не нуждались ни в чем — если только он знал, что им что-то нужно. В то же время он держался более отчужденно и — как сказал бы любой посторонний наблюдатель — более величественно, чем сам принц Уэльский. В нем чувствовалась врожденная властность — нечто, заставлявшее даже тех, кто его любил, держаться на почтительном расстоянии.

Конечно, у него были женщины, но никто из них не мог похвастать сколь-нибудь серьезным романом с ним. Герцогу достаточно было появиться на любом балу, чтобы все женские сердца начинали трепетать от волнения и сотни зовущих глаз устремлялись на него, обещая взаимность.

— Он красив, как греческий бог! — шептала одна светская красавица другой.

— А вы с кем-нибудь из них знакомы, милочка? — насмешливо отзывалась та.

— Одного достаточно! — был ответ. — Вот только я очень хотела бы познакомиться с ним поближе!

— По правде говоря, — говорил тем временем сэр Чарльз, — когда я три месяца назад разговаривал с великим князем Михаилом из России, он сказал мне, что имеет твердое намерение присутствовать на открытии канала, так что вот вам еще один член царствующей семьи, который там будет!

— Наверное, все дело в том, — сказал лорд Милторп, — Британия таким способом собирается продемонстрировать свою обиду по поводу того, что с самого начала не поддержали проект строительства. Пальмерстон был против него, а Стратфорд де Редклиф, естественно, приложил все усилия к тому, чтобы помешать де Лессепсу начать осуществление его планов.

— Этим человеком нельзя не восхищаться! — воскликнул сэр Чарльз. — Он три года бился понапрасну, прежде чем удалось собрать хотя бы немного денег, чтобы начать землекопные работы.

— Ну, теперь канал уже стал реальностью, — заключил лорд Милторп, — а Британия твердо намерена не принимать участия в его триумфе.

— Не вижу, почему всем британцам надо игнорировать такое важное событие, — медленно, почти лениво проговорил герцог.

Двое его друзей с удивленным видом повернулись к нему.

— Что вы хотите этим сказать, Вэриен? — осведомился сэр Чарльз.

— Очень простую вещь: то, что не может сделать принц, можем сделать мы! — ответил герцог.

— Вы имеете в виду — поехать на открытие?

— Конечно! А почему бы и нет?

— Действительно, почему бы и нет? — воскликнул лорд Милторп. — Господи, Вэриен, вы всегда обладали прекрасным пониманием того, что по-настоящему важно! Конечно, вы должны туда поехать! Герцог — это всегда герцог, и к тому же вам не хуже меня известно, что с императрицей у вас всегда были прекрасные отношения.

— У Вэриена всегда прекрасные отношения со всеми представительницами прекрасного пола, а тем более с красивыми, — подхватил сэр Чарльз. — Всякий раз, как бывает в Париже, он оставляет после себя множество разбитых сердец!

— Ну, сердце императрицы в полной сохранности, — отозвался герцог. — Но в то же время, по-моему, она будет рада, если мы окажем поддержку де Лессепсу, который женат на ее двоюродной сестре. И хотя Франца-Иосифа я нахожу скучным, но с великим князем Михаилом увидеться всегда приятно.