Ожерелье из янтаря - [40]

Почему ты не позвал? Я могла бы помочь.

Ничего, я в норме. Нужно же было мне сохранить остатки самоуважения.

Какое-то время они сидели молча. Айгир прикрыл глаза и наслаждался тем, как ветерок обдувает влажное лицо. Найрани все ждала, что он сейчас поднимет щекотливую тему, но он молчал. И был расслаблен. Он сидел, скрестив ноги, и покачивал носком ботинка. Найрани поглядывала на него украдкой.

Я там ягоды нашла. Хочешь поесть? Тебе бы, конечно, горячего поесть.

Ягоды? Меня устраивает. А что за ягоды?

Не знаю, на горе растут.

И ты их пробовала?

Да.

Ну ты отчаянная! Я бы не рискнул есть неизвестно что.

Очень хотелось есть.

А как ты огонь развела в пещере?

Огнивом. У Сатара отобрала, — Найрани поникла и натянула остатки своей юбки на голые коленки. Сцена в лесу ожила в памяти. Мужские руки, хватающие ее и тянущие на себя, прерывистое дыхание над ухом. Найрани вздрогнула.

Страшно было?

Да…

Он положил руку ей на плечо.

Отпусти страх. Что было, то уже прошло. Не отравляй свое настоящее прошлыми страхами.

Найрани уткнулась лбом ему в грудь. Айгир обнял ее за плечи. Ей стало очень тепло. Не физически, духовно. Она бы сидела так вечно. Сильные руки, ограждающие от страхов внешнего мира, казалось нерушимым щитом закрыли ее от любой опасности. Найрани прикрыла глаза. Почему все не может быть легко и просто? Вот бы ей просто взять и остаться с ним здесь, наслаждаться такими моментами как сейчас: теплыми и близкими. Не думать о проблемах, не беспокоиться об отце, знать, что у него все хорошо. Почему они не познакомились при других обстоятельствах? Не мирно и открыто, как другие люди, а вот так через это дурацкое похищение. Почему он не пришел в ее деревню, например, как путник или торговец? Почему не ухаживал за ней открыто? Она подняла глаза и посмотрела на него. На губах застыла полуулыбка. Янтарно-золотые глаза смотрели куда-то вдаль. Какие все таки необычные у него глаза. Глубокие, яркие, как у кота. Взгляд цепкий, внимательный. Он наверняка как орел может заметить даже мышь в траве с высоты своего полета. И она сама себе ответила на свой вопрос: он не мог придти, как торговец или путник. Ему это чуждо. И смешаться с жителями деревни ему бы не удалось. Слишком отличается он от них. Как сокол среди голубей. Он другой! Он отличается даже от жителей этой горной деревни. И Найрани вдруг почувствовала, что готова принять его таким. Непохожим на нее или на кого бы то ни было, с кем она раньше общалась. Немного нелюдимым, иногда колючим, иногда ласковым. Найрани обвила руки вокруг его пояса и прижалась щекой к его груди.

Айгир млел. Прильнувшая к нему девушка потерлась щекой о его меховую безрукавку. А ведь это приятно: держать в руках женщину, которую хотелось сделать своей. Он впервые позволил себе хотеть, чтоб кто-нибудь был рядом. И не просто кто-нибудь… Она! Такая теплая, такая светлая. А она тянулась к нему. Он чувствовал это. Снова это чувство. Как будто невидимые нити притягивают их друг к другу и связывают воедино. Он погладил спутанные каштановые кудряшки.

— Я проголодалась. А ты?

Если хочешь, мы можем сегодня вернуться в деревню.

Ты уверен, что сможешь выдержать путь? — Найрани отстранилась и обеспокоенно посмотрела ему в глаза.

Мне, конечно, приятно, что ты за меня переживаешь, но я волнуюсь за Микана. Я оставил его там одного разбираться с Сатаром.

Давай сегодня перебьемся ягодами, а завтра посмотрим. В таком состоянии как сейчас ты ему вряд ли чем-то поможешь. Тебе нужно восстановить силы.

Я мог бы сходить поохотиться…

Нет. Ты еще слаб после ранения. Тебе бы еще полежать. И тебе нужна еще энергия.

Ладно, сдаюсь! Уговорила.

Чуть позже вечером они подкинули дров в костер, перекусили ягодами и поджарили на костре несколько грибов, которые Найрани нашла на другой стороне горы. Перед сном Найрани еще раз напитала Айгира энергией. Он лежал на спине и наслаждался ощущением энергии по телу. Она спокойно текла, унося остатки боли и слабости, наполняя силой, залечивая раны, закрывая энергетические бреши, образовавшиеся из-за ранения. Айгир смотрел на Найрани не отрываясь. Прикрытые глаза, чуть изогнутые стрелки ресниц. Она казалась легкой, как лесная фея, наполненная энергией места, в котором обитает. Как легко струится через нее сила! Где та зажатая, скованная девица, которую он притащил в Ару-Кечи? Как приятно лежать вот так, не считая времени, наслаждаясь ощущением женских ладошек на своей груди! Айгиру было немного совестно от того, что он не сказал ей, что и сам умеет лечить себя, но он не мог заставить себя отказаться от этих мгновений, когда они делили на двоих один поток энергии.

Он проснулся среди ночи. В пещере похолодало. Костер прогорел и теперь скалы неумолимо вытягивали тепло из влажного воздуха пещеры. Айгир встал с лежанки. Аккуратно, что не разбудить Найрани он пробрался к костру. Хвороста почти не осталось. Айгир взял нож и вышел из пещеры. Он хорошо видел в темноте. Дойдя до ручья, он скинул с себя одежду, зашел в бурлящую воду по колено и быстро ополоснулся. Очень хотелось смыть с себя остатки запекшейся крови. Штаны тоже были пропитаны ею сверху возле пояса. Она засохла и затвердела на ткани темно-бурой коркой. Не долго думая, Айгир намочил верх штанов и принялся активно тереть ткань. Через несколько минут, пятно поддалось и заметно посветлело. Айгир натянул на себя влажные штаны, надел рубашку и свою меховую безрукавку. Он заткнул за пояс нож и зашагал вдоль ручья. Осенняя ночь сразу показалась еще холоднее, и, чтоб согреться, Айгир создал связь с землей. Он бодро продвигался по камням и упавшим бревнам и одновременно напитывался энергией. Вскоре он набрел на упавшее дерево и набрал с него самых толстых веток, какие смог отломать. Потом он сгреб добытые дрова в охапку и пошел обратно к пещере.